1	Вера Огнева

ВО ЗЛО

Глава I

    Если вы хоть раз побывал на Севере, знает, как хорош лес вначале осени, особенно, если не идет дождь. Там в это время уже мало птиц, и голоса их почти не слышны. Зато под ногами мягко пружинит мох, а в высоте над го­ловой бесконечно шумят деревья, да ветер проносит в небе редкие стремительные облака.
    Лес так хорош, что хочется идти по нему, не останав­ливаясь, только были бы постоянно перед тобой эти раскра­шенные осенью деревья, да холодило немного спину от нале­тающего ветерка. Внизу, под деревьями, он теряет свою бе­шеную силу и только подгоняет тебя слегка: иди, мол, иди.
    В дождь дело обстоит несколько иначе. Единственная мысль, которая у тебя остается, после нескольких часов топания по мокрым кочкам - это, чтобы скорее согрелась вода, набежавшая в сапоги, когда ты провалился в мочажину. В сухом лесу ты ее черта с два бы прозевал, а сейчас не отличишь болота от обычной лужи, в которой и во­ды-то по щиколотку. Но деваться некуда, раз уж тебя сюда занесло, хлюпаешь сапогами, в которых по два кило веса, ки­сло посматриваешь по сторонам и думаешь: "... чтоб больше... чтоб я... чтоб сюда..."
    И думаешь, и думаешь, пока не дойдешь до места. И хорошо, если там сухо и тепло, и тебя ждут.
    Те же мысли крутились в голове у Вареньки, пока она мерила шагами бесконечный, мокрый лес. Дождь кончился, но сырые ветки, бесконечные лывы, да еще навис­шие тучи давили такой тоской, что хотелось встать на четве­реньки и завыть.
    Дальше монотонно шагать стало невмоготу, и она, по­вернувшись лицом на запад, в самом деле завыла. Сначала тихо, потом все громче и громче. За воротник натекли холод­ные капли. Она накрыла голову капюшоном, встала на четвереньки и тут же превратилась в волчицу - молодую, под­жарую, со светлыми подпалинами.
    Лес сразу преобразился. Стали видны самые отдален­ные предметы, на которые она раньше не обращала внима­ния. Перед глазами замельтешила трава и мелкая живность.
    От громкого, утробного воя стало, как будто, легче. Она замолчала, села, оглядываясь и, по давно знако­мым приметам определила, что почти пришла. Огонек Того Дома должен был вот-вот мелькнуть. Хорошо высмат­ривать дорогу, когда человеческие мысли не отвлекают.
    Она раньше любила бегать вот так, по лесу, пока од­нажды не нарвалась на охотника. Как она тогда ушла от бе­ды? До сих пор пробирала дрожь.
    Может страх, а может, что другое сыграли свою роль, только желание носиться по лесу на четвереньках поослабло.
    Это было лет шесть назад, когда она была еще девчон­кой. Сейчас она стала намного осторожнее и только изредка позволяла себе такое.
    Сегодня бояться было некого. Охотники в такую погоду сидят дома, под крылышком у жен. В лесу им делать нечего.
    Огонек, действительно, скоро мелькнул вдали между деревьями. Она прибавила шагу и на поляну ворвалась раз­машистыми прыжками.
    Тихо подкравшись к дому, она заглянула в окно. Там, в комнате, все свои. Можно безбоязненно явиться к ним волчицей, но она была уже достаточно взрослой, чтобы отка­заться от такой несерьезной затеи.
    Все, кто собрался здесь сегодня, принадлежали к выс­шим жрецам. За исключением маленького Кондратия. Этот спившийся, искореженный временем старик, был просто сто­рожем в Этом Доме. Приезжал он сюда время от времени, как на вахту. Это и была его вахта, то есть немудрящая, спо­койная работа. Не надо постоянно перевоплощаться в человека, делать вид, что ты такой же, как все, и разговаривать, разговаривать, разговаривать с теми же людьми.
    Еще триста лет назад он наводил ужас на округу. Слухи о его злодействах разносились молниеносно, чему он сам немало способствовал. Очень уж нравилась ему слава, даже такая, какая о нем ходила. Прикинувшись простым путником, он заходил под вечер в корчму и заводил разговор о том, что в соседнем лесу опять нашли кости ребенка. Спрашивал, между прочим, не было ли чего такого в их де­ревне. Дети тогда действительно пропадали. Конечно, он мог бы справиться и со взрослыми - дело техники. Но дети были вкуснее.
    Из-за собственного тщеславия он и попался. Его высле­дил бродячий поэт, который и сам путешествовал от корчмы к корчме, сидел вечера напролет у камина в углу, пил свое вино, слушал разговоры. Там-то он и встре­тился с оборотнем. Послушав его истории, поэт заподозрил, что человек этот ходит неспро­ста.
    Конрад днем мало обращал внимания на людей. Сде­лать они ему все равно ничего не могли. Нет, могли конечно. Осина уже тогда действовала безотказно. Но, во-первых, людьми всегда правил страх, и пока они, насмелившись, бра­ли в руки оружие, он успевал скрыться, убив предваритель­но самых смелых и тех, кто больше кричал.