1Жюль Верн




ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ.
«Вот моя визитная карточка!» — говорит граф, на что капитан отвечает: «А вот моя!»


    — Нет, капитан, я не склонен уступать вам место!
    — Сожалею, граф, но ваши притязания не могут изменить моих намерений!
    — Вот как?
    — Именно так!
    — И все же считаю своим долгом заметить, что за мной, бесспорно, право давности!
    — А я отвечу, что в подобного рода делах давность не дает никаких прав.
    — Я найду способ устранить вас, капитан!
    — Сомневаюсь, граф.
    — Полагаю, что шпага…
    — А хоть бы и пистолет!
    — Вот моя визитная карточка!
    — А вот моя!
    После этого разговора, в котором возражения следовали одно за другим, как удары скрещивающихся рапир, противники обменялись визитными карточками.
    На одной значилось:
    «Гектор Сервадак, капитан штаба французских войск в Мостаганеме».
    На другой:
    «Граф Василий Тимашев, шкуна „Добрыня“.
    Собираясь уходить, граф спросил:
    — Где встретятся наши секунданты?
    — Если угодно, сегодня в штабе, в два часа дня, — ответил Сервадак.
    — В Мостаганеме?
    — В Мостаганеме.
    Засим капитан Сервадак и граф Тимашев отвесили друг другу учтивый поклон.
    Но тут графу пришло на ум новое соображение.
    — Капитан, — сказал он, — думаю, что следует держать в тайне истинную причину дуэли.
    — И я так думаю, — ответил Сервадак.
    — И ничье имя не будет названо?
    — Ничье, граф.
    — А повод для поединка?
    — Повод? Да если угодно, граф, сошлемся на спор о музыке.
    — Отлично, — ответил граф, — я, скажем, стоял за Вагнера, что и соответствует моим взглядам.
    — А я за Россини, — улыбаясь, подхватил Сервадак, — потому что он вполне в моем вкусе.
    И, раскланявшись в последний раз, они, наконец, расстались.
    Описанный нами вызов на дуэль состоялся в двенадцатом часу дня на маленьком мысу, в той части алжирского побережья, которая расположена между Тенесом и Мостаганемом, в трех примерно километрах от устья Шелиффа. Мыс этот возвышается над водой метров на двадцать, и синие волны Средиземного моря, разбиваясь о его подножье, плещутся у прибрежных скал, красноватых от окиси железа. Было 31 декабря. В эту пору дня косые лучи солнца одевают ослепительной чешуей блесток каждый бугорок на взморье, но сейчас солнце заволокла непроницаемая пелена туч. Над морем и над сушей стлалась густая мгла. Уже больше двух месяцев туманы, которые по непонятным причинам окутали землю, немало затрудняли сообщение между различными континентами. Но с этим ничего нельзя было поделать.
    Простившись с капитаном Сервадаком, граф Тимашев подошел к четырехвесельной шлюпке, поджидавшей его в маленькой бухте. И легкая лодка сразу же отчалила, унося графа к его шкуне, которая стояла наготове в нескольких кабельтовых от берега, подняв бизань и поставив против ветра стаксель.
    А капитан Сервадак махнул рукой солдату, стоявшему поодаль. Солдат молча подвел к нему прекрасную арабскую лошадь. Легко вскочив в седло, Сервадак поспешил в Мостаганем, сопровождаемый денщиком, который несся на скакуне столь же резвом.
    Была половина первого, когда всадники промчались через мост над Шелиффом, незадолго до этого выстроенный инженерными войсками. И едва часы пробили без четверти два, как взмыленные кони уже пролетели через Маскарские ворота — один из пяти проходов в зубчатой городской стене.
    В тот год в Мостаганеме насчитывалось около пятнадцати тысяч жителей, из них — три тысячи французов. Город сохранял свое значение одного из окружных центров Оранской провинции, а также военного центра — там находился штаб подразделения французских войск. Местные жители торговали мучными изделиями, изделиями из сафьяна, дорогими тканями, узорными циновками. Во Францию вывозили зерно, хлопок, шерсть, скот, винные ягоды, виноград. Но в описываемые нами времена уже не осталось и следа от старой якорной стоянки, куда не могли заходить корабли при сильном западном и северо-западном ветре. Теперь в Мостаганеме устроена хорошо защищенная гавань, позволяющая городу вывозить все изобилие товаров, производимых в бассейне реки Мины и в низовьях Шелиффа.

Жюль Верн - Гектор Сервадак