ЗЕРКАЛЬНЫЕ СНЫ
28 ноября.
Вот уж никогда не думал, что буду вести дневник. Не мужское это занятие, нет. Так, баловство изнеженных девиц – охи-вздохи, слезы – сопли, страдания неразделенной любви. А тут вот взял и решился. А с другой стороны - это и не дневник вовсе. Так, письма самому себе, нумерованные по датам. Стенограмма внутренних переговоров, так сказать. Законспектированная.
Или нет. Пусть лучше это будет дневник – проявление слабости, недостойное настоящего мужчины. Зато он не так сильно смахивает на шизофрению. Отчасти это даже смешно, когда здоровый лоб вроде меня ходит по дому и разговаривает сам с собой. скажешь не ходит, а пишет? А в чем разница? На мой взгляд – никакой.
Ладно. Заканчиваю демагогию. Объяснительную самому себе написали, сами ее приняли и вроде как успокоились. Можно собственно переходить к тому, ради чего я все это затеял: нашел бумагу, достал из портфеля служебное золотое перо. служебное – не потому что на службе дали, а оттого, что дома оно никому не нужно было и использовалось только на работе.
Для чего? Вопрос интересный и, наверное, неправильный. Гораздо точнее так: ОТЧЕГО я это все пишу. Думаю, от одиночества, которое начало убивать меня. Подкрадывается медленно, незаметно, будто бы и нет его вовсе. А с другой стороны, ведь и ничего нет. Совсем ничего. Ты один. Вот ходишь по дому. Что-то делаешь. Вроде как занят. А задумаешься: какой смысл? Жизнь робота, механически выполняющего строго определенный набор действий.
Друзья успокаивают: забудется, возьми отпуск, съезди отдохнуть, отвлекись. Но уехать – не проблема. Жаль, никто не говорит, как при этом ухитриться оставить одиночество дома, что бы оно, так сказать, посидело одно, в одиночестве. От него ведь так просто не отделаешься, очень уж оно навязчивое. Видимо, ему тоже очень одиноко, Одиночеству, и поэтому оно так радуется любому несчастному, с которым его судьба сведет. Какая-никакая, а все же компания. страх одиночества у Одиночества, наверное, очень силен. Вот и тащится оно за своими новыми знакомцами в любые уголки света. В самолете - рядом пристроится. В поезде сквозь закрытую дверцу купе просочится, да и пристроится на багажной полке. В любой отель проберется. И тогда в чем фишка? Какая разница, где быть одиноким: дома, в своей квартире, в парижском кафе, в шикарном номере отеля или на солнечном пляже? На мой взгляд - абсолютно никакой. Когда у тебя отрезают кусок души, его тут же старается занять Одиночество. И тогда ни обслуга в отеле, ни теплый песок и ласковые волны не смогут тебе помочь. Если твоя половинка просто уходит от тебя, вас остается трое: ты, Одиночество и надежда на ее возвращение. Когда она уходит, и ты понимаешь, что это уже не исправить, что это – навсегда, ты остаешься вдвоем с одиночеством. И отчего-то возникает стойкая уверенность в том, что это - не пройдет. Смерть – это, к сожалению, навсегда.
28 ноября, ночь.
Полночи без сна. Пустая холодная постель без длинных золотистых волос на подушке. С холодным запахом чистоты.
Не могу спать. Мне не хватает ее запаха, ее волос, легкого посапывания во сне и недовольного ворчания, когда я ее будил.
Банальный вопрос, но так хочется его задать: «Господи, почему ты всегда отнимаешь у нас самое ценное? Почему?»
Смешно. Сейчас поймал себя на мысли, что этот вопрос Богу задают, наверное, все хотя бы раз в жизни. Наверное, когда-нибудь все получают на него ответ. И хочется верить что когда-нибудь, после этой жизни, я встречусь с ней еще раз.
29 ноября.
Сегодня были похороны. Толпы народа. Гора венков. Потоки красивых слов. И среди всей этой толпы мне все равно казалось, что я – один. Уныло завывал заказанный оркестр. Было бы намного лучше, если б нас оставили одних. Я похоронил бы тебя сам. Под тихий шепот опадающих последних листьев и плач дождя. Я бы смотрел на тебя, такую красивую, такую родную, и, может быть, ты бы очнулась от этого страшного вечного сна. Хотя какой это сон? Это смерть.
Твоя машина, кстати, как мне сказали, может подлежать восстановлению. Но я не буду этого делать. Я вообще ничего с ней не буду делать. Сегодня же подарю ее парковщику.
30 ноября.
Был у психолога. Партнеры по бизнесу уговорили. А то, говорят, от меня никакого толку на работе, а тут контракты, пресс-конференции. Должность, как говорится, обязывает. Они правы: коммерческие директора известных фармацевтических компаний (да и любых компаний, в принципе), не должны нагнетать тоску на переговорах своим унылым внешним видом. Даже если когда-то давно они сами создавали эту компанию. Годы тяжелой, изнурительной работы, несколько верных решений по стратегии компании на рынке, пара выгодных контрактов в самом начале плюс немного удачи, и вот, через двенадцать лет мы стали самой преуспевающей из отечественных фармацевтических корпораций. Вопрос в другом – зачем?
|
