“Во всех газетах, сэр, длинные статьи об убийствах. Вечно кого-то убивают, но читать я об этом не хочу”.
Чарльз Диккенс “Давид Копперфильд”
“Можно забыть все, кроме сильных запахов, они зачаровывают нас, тянут назад”.
Ричард Гроссингер “Книга клюквенных островов”
Часть первая
21 июля 1955 года
- Дело к зиме, - сказала Алисон.
- А?
- Повернуло к зиме уже месяц назад.
- Почему это?
- Какое сегодня число?
- Двадцать первое июля. Вторник.
- Боже, взгляни на эти звезды, - сказала она. - Мне хочется сойти с этой планеты и плыть среди них.
Они с Алисон, кузены с разных концов континента, лежали рядом возле дома их бабушки в сельском Висконсине и смотрели на верхушки темных ореховых деревьев и выше, в небо. С крыльца дома плыл томный голос Орела Робертса. “Моя душа стремится к тебе, Боже”, - взывал он, и тихо смеялась мать Алисон, Лоретта Грининг. Мальчик повернул голову и взглянул сквозь стебли жесткой травы на профиль своей кузины. От нее пахло холодной свежей водой.
- Боже, - повторила она. - Так бы и летала среди них. Чувствую себя так, будто слушаю Джерри Маллигена. Ты его слышал?
Он не слышал.
- Да, тебе надо бы жить в Калифорнии. В Сан-Франциско. Не только потому, что тогда бы мы чаще виделись, но и потому, что твоя Флорида так далеко от всего. От Джерри Маллигена. Ты бы просто затащился. Прогрессивный джаз.
- Я тоже хотел бы, чтобы мы жили рядом. Это было бы здорово.
- Терпеть не могу всех родичей, кроме тебя и моего отца, - она повернула к нему лицо и улыбнулась жемчужной, останавливающей сердце улыбкой. - А его я вижу еще реже, чем тебя.
- Мне везет.
- Может быть, и так, - она опять отвернулась. Из дома доносились голоса их матерей, еле слышные за музыкой. Бабушка Джесси, угасающий центр семейства, делала что-то на кухне, и время от времени в разговор дочерей вплетался ее тихий голос. Она целый день препиралась с кузеном Дуэйном (он произносил свое имя Дю-эйн), который собирался жениться. Бабушка противилась женитьбе по причинам темным, но веским.
- Ты в прошлом году опять влип в историю, - сказала Алисон.
Он только хмыкнул, не желая говорить на эту тему. Вряд ли она поняла бы его. История была серьезной и до сих пор по нескольку раз в неделю всплывала в его снах.
- Здорово влип, так ведь?
- В общем да.
- Со мной тут тоже кое-что было. Не так, как с тобой, но достаточно, чтобы на меня обратили внимание. Я сменила школу. Ты сколько раз менял школы?
- Четыре. Во второй раз из-за того, что один учитель ненавидел меня.
- А у меня был роман с учителем рисования.
Он пристально посмотрел на нее, но не мог понять, врет она или нет. Может, и не врет.
- И они поэтому тебя выгнали?
- Нет. Они застукали меня за курением. Теперь он знал, что это правда - врать так неинтересно было не в ее правилах. Он чувствовал острую зависть и не менее острый интерес. Алисон в свои четырнадцать была уже частью взрослого мира - с романами, сигаретами и коктейлями. Она уже призналась ему в своей любви к мартини “с загибом”, хотя он понятия не имел, что такое этот “загиб”.
- Старина Дуэйн не отказался бы завести с тобой роман, - заметил он. Она фыркнула:
- Боюсь, у старины Дуэйна не так много шансов, - она лукаво прищурилась и, перекатившись на бок, повернулась к нему лицом. - Знаешь, что он вчера сделал? Пригласил меня проехаться с ним на пикапе, пока вы с матерью были у тети Ринн, и я сказала “почему нет”, и, едва мы отъехали, как он положил мне руку на колено. Убрал, только когда мы проезжали мимо церкви, - она снова фыркнула, словно эта деталь окончательно разоблачала Дуэйна как несостоятельного любовника.
- И ты ему позволила?
- Его рука была потная, - она сказала это сквозь смех, но все равно так громко, что мог услышать и сам Дуэйн, - и он как будто хотел найти в моем колене золото или еще что-то. Тогда я спросила: “Похоже, тебе не очень везло с девушками, Дуэйн?” - и тогда он убрал Руку и оставил меня в покое.
- А кто-нибудь из парней тут тебе нравится? - ему хотелось, чтобы она ответила “нет”, и сначала ее ответ удовлетворил его.
|
