Это же надо было - грохнуться! В наше время - и грохнуться... Такое
только в сенсофильмах бывает. Не поверил, если б не со мной.
Хотя... Не совсем тут уместно слово "грохнулся". Шаланда очень
правильно себя вела. Ведь ни у меня, ни у Шейлы - ни царапины. Синяки
- есть, а царапин нет. Умная машина. И, черт возьми, если б не горы, за
два дня починилась бы. Подумаешь, двухдневное опоздание в порт прибытия.
Я с гордым видом рассказывал бы, как попал в НАСТОЯЩУЮ катастрофу. Как
шаланда шла на вынужденную, как коротко рявкала аварийная сирена и по всем
отсекам ходило эхо. Как нарастала перегрузка и накалялась обшивка. Так оно
все и было, только рассказывать не тянет. А потом перегрузка упала до единицы
с небольшим, и мы просто падали. Я, дурак, думал, что если перегрузка
единица, то все нормально. И не боялся. Это даже к лучшему. Могу под
ментоскопом подтвердить, что в момент катастрофы вел себя спокойно и
мужественно. А когда земля была уже совсем рядом, двигатели ориентации
включились на самый запредельный форсаж, какой и конструкторам не снился.
12 "g". Автопилот все верно рассчитал. Топлива в системе ориентации кот
наплакал, поэтому тормозить нужно одним мощным, коротким рывком. Пусть хоть
дюзы прогорят! Так мы и шлепнулись на склон горы. Анекдот про углы по
альпинизму: 65 градусов - отвесный. 70 - абсолютно отвесный, уважаемый
сэр! 75 - нависающий. Шаланда пришаландилась на абсолютно отвесный. А
потом начала кантоваться. Но все еще нас пыталась спасти. Наклоняется,
наклоняется, все быстрее, быстрее... Вдруг как рявкнет маневровыми
двигателями. И замрет на секунду. Потом опять клониться начинает. И все это
со скрежетом, грохотом, визгом раздираемого металла. Так, с короткими
остановками, мы и докантовались до ровного места. Лягушка в футбольном мяче.
Вот как я себя чувствовал. Точнее не скажешь. От привязных ремней синяки
неделю не сходили.
Только все замерло, по коридору - цок, цок, цок... - киберы побежали.
Коридор на боку лежит, пол стеной стал. Я отстегнулся, спрыгнул на стенку,
которая - пол. А автопилот, вроде бы, прокашлялся и говорит, что система
охлаждения по техническим причинам приказала долго жить, а поэтому экипаж
и пассажиры должны немедленно покинуть шаланду. Так как она, шаланда,
намерена взорваться. И ждать этого совсем недолго. Экипажа в этом рейсе не
было, а из пассажиров - я, да Шейла. Шейла - в биованне. Спит под наркозом.
Я должен был здесь сойти, а ее везли на Лаванду. Медицина там хорошо
поставлена. Гнусная ситуация. Бегу в медицинский отсек, а самому страшные
глюки мерещатся. Может, в ней ни сердца, ни легких нет. Вынуты. Что тогда
делать? На Лаванду просто так не возят. Но обошлось. Она уже проснулась.
Автомат разбудил. Голая, мокрая и злая как кобра. Стоит на стене, которая
полом стала и оглядывается, кого бы придушить. Кулаки сжаты, в глазах злые
слезы. Автопилот в очередной раз по громкой связи вещает, что, мол, спасайся,
кто может. Так что мне и объяснять ничего не нужно. Схватил ее за руку,
крикнул: "За мной" и к выходу тащу. Она руку каким-то приемом вывернула и
говорит:
- Не гунди. Туфта все это. Одежду мою не видел?
Представляете? Шаланда на боку лежит, того и гляди рванет, а для нее
- туфта. Ну абсолютно не въехала в ситуевину. Объяснять некогда. Думаю,
схвачу, скручу, на плечо закину и вынесу наружу. Но девочка сообразила,
что к чему.
- Убедил, - говорит. - Дорогу показывай.
Сорвала чехол с какого-то прибора, и - за мной. А до меня только
в этот момент дошло, что люк-то наверняка заклинило. А грузовой - под
нами. На нем лежим. А если где и были пробоины в корпусе, так те отсеки
пеногерметиком залиты. Но шаланда - чудо машина. Подбегаем к шлюзу. Шлюз,
конечно, в смятку, но два кибера плазменными резаками уже люки вырезают.
Вырезали, и сами в лужу расплавленного металла улеглись. Нам тропинку
подготовили. Пробежали мы по их спинам, спрыгнули на камни. Я - удачно, а
Шейла, видимо, не долечилась. Вскрикнула, скрючилась, ладони к интимному
месту прижала. Тут уж я не стал думать, подхватил ее на руки и рванул через
терассу и дальше вниз, наискосок по склону. До сих пор не знаю, как шею не
свернул. Шейла - в истерике. Ругается так... Я половины этих слов от мужчин
не слыхал. А она же - девушка. Лет шестнадцать, не больше. Мне прислушиваться
некогда было, но понял, что все вокруг сволочи, а особенно Лобасти. Что
все равно по-ихнему не будет, что Мрак - гад из гадов, палач, что она его
убьет. Насмерть убьет. Тут я подумал, не в психушку ли Шейла направлялась.
Понимаете? Не может быть в жизни повода для такой ненависти. А она посмотрела
на меня и замолчала. Потом спокойно так говорит:
- Отпусти меня. Сама пойду.
Я ее отпускаю, а она не идет, а запускает два пальца в интимное
место и тянет оттуда золотую цепочку. А на цепочке - медальон. Крупный
довольно, и весь в крови.
- Видишь, что из-за них, гадов, сделала - со слезами н
|