Роман
ПРЕДИСЛОВИЕ
Считаю своим долгом предуведомить читателя о том, что
"Алхимик" -- книга символическая, чем и отличается от "Дневника
Мага", где нет ни слова вымысла.
Одиннадцать лет жизни я отдал изучению алхимии. Уже одна
возможность превращать металл в золото или открыть Эликсир
Бессмертия слишком соблазнительна для всякого, кто делает
первые шаги в магии. Признаюсь, что Эликсир произвел на меня
впечатление более сильное, ибо до тех пор, пока я не осознал и
не прочувствовал существования Бога, мысль о том, что
когда-нибудь все кончится навсегда, казалась мне непереносимой.
Так что, узнав о возможности создать некую жидкость, способную
на многие-многие годы продлить наше земное бытие, я решил
всецело посвятить себя изготовлению этого эликсира.
Это было в начале семидесятых, в эпоху великих социальных
преобразований, когда еще не существовало серьезных работ по
алхимии. Я, подобно одному из героев этой книги, тратил скудные
свои средства на приобретение иностранных книг, а время -- на
изучение их сложного символического языка. В Рио-де-Жанейро мне
удалось разыскать двоих-троих ученых, всерьез занимавшихся
Великим Творением, но они отказались со мной встретиться.
Познакомился я и с множеством тех, кто именовал себя
алхимиками, владел лабораториями и за баснословные деньги сулил
открыть мне тайны своего искусства; сейчас я понимаю, что они
ничего не смыслили в том, чему собирались учить.
Мое усердие и рвение не давали абсолютно никаких
результатов. Мне не удавалось ничего из того, о чем на своем
замысловатом языке твердили учебники алхимии, заполненные
бесчисленными символами: драконами, солнцами, львами, лунами. И
мне постоянно казалось, что я двигаюсь не в том направлении,
ибо символический язык открывает широчайший простор для
неправильных толкований. В 1973 году, в отчаянии от того, что
не продвинулся в своих штудиях ни на пядь, я совершил акт
величайшей безответственности. В ту пору Управление образования
штата Мату-Гроссу пригласило меня вести занятия по театральному
искусству, и я использовал своих студентов для постановки
"лабораторных" спектаклей на тему Изумрудной Скрижали. Даром
мне это не прошло, и подобные эксперименты вкупе с иными моими
попытками утвердиться на зыбкой почве Магии привели к тому, что
уже через год я мог на собственной шкуре убедиться в
правдивости поговорки "Как веревочке ни виться, а конец будет".
Следующие шесть лет моей жизни я относился ко всему, что
имело отношение к мистике, с изрядным скептицизмом. В этом
духовном изгнании я сделал для себя несколько важных выводов:
мы принимаем ту или иную истину лишь после того, как сначала
всей душой отвергнем ее; не надо бежать от собственной судьбы
-- все равно не уйдешь; Господь взыскивает строго, но милость
Его безгранична.
В 1981 году я встретился с Учителем, которому суждено было
вернуть меня на прежнюю стезю. Покуда он наставлял меня, я
снова, на собственный страх и риск принялся изучать алхимию.
Однажды вечером, после изнурительного сеанса телепатии, я
спросил, почему алхимики выражаются так сложно и так
расплывчато.
-- Существует три типа алхимиков, -- ответил он. -- Одни
тяготеют к неопределенности, потому что сами не знают своего
предмета. Другие знают его, но знают также и то, что язык
алхимии направлен к сердцу, а не к рассудку.
-- А третьи? -- спросил я.
-- Третьи -- это те, кто и не слышал об алхимии, но сумели
всей жизнью своей открыть Философский Камень.
И после этого мой Учитель, относившийся ко второму типу,
решил давать мне уроки алхимии. Вскоре я понял, что ее
символический язык, столько раз сбивавший меня с толку и так
раздражавший меня, -- это единственный путь достичь Души Мира,
или того, что Юнг называл "коллективным бессознательным". Я
открыл Свою Стезю и Знаки Бога -- истины, которые мой интеллект
прежде отказывался принимать из-за их простоты. Я узнал, что
задача достичь Великого Творения стоит не перед немногими
избранными, а перед всеми, кто населяет Землю. Не всегда,
разумеется. Великое Творение является нам в форме яйца и
флакона с жидкостью, но каждый из нас способен -- в этом нет и
тени сомнения -- погрузиться в Душу Мира.
И потому "Алхимик" -- тоже книга символическая, и на
страницах ее я не только излагаю все, что усвоил по этому
вопросу, но и пытаюсь воздать должное тем великим писателям,
которые смогли овладеть Всемирным Языком: Хемингуэю, Блейку,
Борхесу (он тоже использовал в одном из своих рассказов эпизод
из истории Персии), Мальбу Тагану.
А зав
|
