1Ольга Григорьева









    Прохожий, ты идешь, но ляжешь так, как я.
    Присядь и отдохни на камне у меня,
    Сорви былиночку и вспомни о Судьбе.
    Я дома, ты — в пути... Подумай о себе...
    (С надгробной надписи)

ПРОЛОГ




    Бородатый грек пригнулся и, зло оскалившись, кинулся на меня Короткий меч со свистом распорол воздух возле самого моего уха — еле увернуться успел.
    — Берегись, Князь! — запоздало выкликнул Фарлаф, опуская на голову грека широкий, изукрашенный кровавыми полосами клинок.
    Фарлаф редко промахивался По кучерявой бороде врага быстрым ручейком побежала кровь, в ошалелых глазах заметался поздний страх Тяжелое тело медленно склонилось к моим ногам, будто желая поклониться тому, кого в жизни лишь как злого находника ведало.
    — Сзади!
    Фарлаф, обороняя, белкой метнулся за мою спину Пущенная метким воем стрела опередила его — раньше толкнула наземь неслышно подобравшегося сзади ворога Фарлафу оставалось лишь добить его Ко мне откуда-то сбоку подскочил еще один грек Безбородый, ясноокий — совсем мальчишка Замахнулся, по-детски неумело.
    Дурачок, зачем на меня кинулся? Нашел бы себе врага попроще, глядишь, и жив бы остался.
    Я выскользнул из-под удара и, выбросив вперед руку, полоснул ножом по горлу юнца Тот всхлипнул горестно, недоверчиво провел вмиг покрасневшей ладонью по ране и, прежде чем упасть, вперился в меня недоумевающим взглядом В другое время, может, и пожалел бы я его, а ныне не до жалости было — спешил я. Любая заминка в пути дорогого стоила. Царьград недалече стоял — небось уже принесли туда случайные видоки тревожную весть о странных находниках с севера, что, вопреки разумности всякой, ладьи свои на колеса поставили да, паруса распустив, по суше коротким путем к греческим землям подобрались. Царьградские мужи, подобные вести заслышав, мешкать не станут и богу своему робкому кланяться понапрасну не будут, хоть, почитая его, ставят храмины высокие да узорные. Коли не опередим их — войной выйдут, а коли опередим, так, может, с перепугу-то дело миром и порешат. Мир нам ой как надобен!
    — Кня-я-язь! — прервал мои раздумья испуганный возглас.
    Я вскинулся, чутьем заметив новую угрозу, нырнул вниз. Только это и спасло — тяжелый вражеский топор вскользь прошел по голове, чудом не раскроив ее надвое. Чужие бородатые и знакомые озабоченные лица закружились в лихом водовороте, сквозь резкий звон прорвался в уши тревожный зов Фарлафа:
    — Олег, Олег...
    Чьи-то руки бережно подхватили меня, не позволяя упасть, потащили в успокаивающую тишину и темноту. Вечную темноту... Я не испугался, только подумал устало: “Вот и пришло мое время вновь кромки коснуться и встретиться с родичами, давно покинутыми...”
    — Рано к нам собрался. Твое время не вышло еще, — отчетливо сказал уже почти позабытый молодой голос. Властный, сильный, могучий...
    Эрик. Последний ньяр, заброшенный могущественной Судьбой за край мира. Когда-то он был воеводой. Пока с нежитью не спознался... У меня тоже когда-то иное имя было, не это, по всей земле известное. И родичи были... Где бьются они теперь, за какое дело кровь проливают? Помнят ли собрата, в людском мире оставшегося? Верно, помнят, иначе не нашептывали бы советы разумные, не упреждали тихими вздохами о бедах грядущих. Из-за их помощи неприметной и нарекли меня Вещим...
    Они расслышали мои мысли, засмеялись, загомонили хором, то ли рассказывая что-то, то ли радуясь случайной встрече. Да нет, не рассказывая и не радуясь — вспоминая...
    — Олег... — прорвался сквозь их голоса встревоженный шепот Фарлафа. В ноздри ударил запах крови, болью задергало правое веко, яркий свет полоснул по глазам.
    Склонившееся надо мной грубое лицо варяга расплылось хищной торжествующей улыбкой:
    — Князь жив!
    Опять Князем называть начал... Я давно знал — Фарлаф лишь тогда меня по-дружески Олегом величал, когда мнил, будто не слышу. А в глаза лишь Правителем да Князем звал. Верный пес... И умный... Понимал, что не имею я друзей среди людского племени.
    Я поднялся, опершись на его заботливо подставленную руку, огляделся. Замолчали мечи, отпев кровавые песни, отпросив чужих жизней. С малым дозором, случаем по пути встреченным, было покончено.
    Падкое на кровь воронье уже скакало неподалеку. Черные вестницы Морены косили круглыми глазами, каркали злобно, негодуя на задержавшихся у трупов людей. Манило падальщиц свежее, еще не остывшее от горячей схватки человеческое мясо.

Ольга Григорьева - Ладога