АВТОР СЕРДЕЧНО БЛАГОДАРИТ:
своих родителей, имевших терпение все это выслушивать,
а также:
фантаста Павла Вячеславовича Молитвина,
парамедика Павла Львовича Калмыкова,
сэнсэя Владимира Тагировича Тагирова,
и всех своих товарищей по татами:
мастера Вадима Вадимовича Шлахтера,
бывалого человека "Медведя",
инженера по компьютерам Хокана Норелиуса (Швеция),
за ценнейшие соображения и бескорыстную помощь!
Ты - все за книгой, в чистом и высоком,
А я привык тереться меж людьми.
Тебя тревожат глупость и жестокость,
А я- мне что! Меня поди пройми.
Различье наше - в чем-то самом главном.
Я хмур и зол. Ты - светоч доброты.
Тебе не стать, как я, а мне подавно,
Мой славный друг, не сделаться, как ты.
Твою ученость превзойдут едва ли,
А дело к драке - тут меня держись.
И может статься, боги не дремали,
Таких несхожих выпуская в жизнь?..
1. Бортник и его сын
Догорел закат, и полная луна облила лес зеленоватым мертвенным
серебром. Бледный свет скользил по пушистым еловым ветвям, окутывал
мерцающей дымкой круглые холмы предгорий и сообщал чеканную ясность далеким
вершинам Засечного кряжа. Вдоль говорливой протоки, в которой полоскала
белые кисти только что расцветшая черемуха, шагали, направляясь в сторону
гор, двое путешественников. Один был стройный молодой аррант с красивой
шапкой тугих золотистых кудрей и тонкими, изысканными чертами лица. Такие
лица нередки в знатных коренных семьях Аррантиады. Он и одет был, по обычаю
своей страны, в льняную рубашку, плащ и сандалии. Юноша улыбался, с видимым
удовольствием вдыхая ночной холодок. Так смотрит вперед человек веселый и
смелый. Будь кругом посветлее, на пальцах у него обнаружились бы следы
чернил.
Второй мужчина был на полголовы выше арранта и заметно шире в плечах. В
отличие от спутника, он не был похож на точеную старинную статую, зато
двигался, по давней привычке, совершенно бесшумно. Он шагал босиком, неся на
плече мягкие кожаные сапоги, связанные тесемками. Лунный свет метил резкой
тенью длинный шрам на левой щеке. Шрам тянулся от века до челюсти, пропадая
нижним концом в короткой густой бороде. И смотрел этот человек вперед совсем
не так, как аррант. В светлых глазах не было ни улыбки, ни предвкушения. Он
привык рассчитывать на худшее и ждать любых пакостей от судьбы. И судьба ни
в коем случае не могла бы похвастаться, что он эти ее пакости безропотно
принимал.
- Скоро придем, - сообщил он своему спутнику. Сам он .был из племени
веннов, но по-аррантски изъяснялся без акцента, со столичным изысканным
выговором; учитель в свое время попался уж больно хороший. Кудрявый парень
обернулся на ходу, вопросительно посмотрел на него, и венн пояснил: - Дымом
пахнет.
Аррант потянул носом и ничего не почувствовал, но на всякий случай
кивнул. Говорит - пахнет, значит, действительно пахнет. Сейчас еще скажет,
что там варят на ужин. Аррант был гораздо образованней и ученей своего
сотоварища, но некоторые поступки и качества венна трудно было изменить
убогими человеческими мерками. Например, его нюх. Или способность видеть в
темноте почти так же хорошо, как днем. Когда приличные люди не могли
различить ни зги, он способен был собирать иголки, раскиданные в траве.
Хватало и иных странностей. У венна даже не было порядочного человеческого
имени, только прозвище: Волкодав. Оно, впрочем, удивительно ему подходило. И
он однажды обмолвился, будто предок его рода в самом деле был
Псом-оборотнем, спасшим Праматерь племени от лютых волков... Молодой ученый
про себя полагал подобные россказни чепухой, досужими выдумками варварского
племени. Но бывали моменты, когда...
А впрочем, по большому-то счету, какое это все имело значение? Да
никакого.
Венн шел следом за аррантом, в трех шагах, и не без некоторого
раздражения думал о том, что они еще недостаточно удалились от Врат. А
значит, непременное желание Эвриха провести эту ночь под жилой крышей было,
мягко говоря, порядочной придурью. Пару лет назад Волкодав успел- таки с
избытком наследить в здешних местах. И вовсе
|
