1Мария Семёнова





    

Иван да Марья


    
     Стоит лето в огромной земле, называемой полуостровом Кольским... Плывёт над сопками нескончаемый полярный день... Время ужинать, а в горнице светлым-светло от лучей северного незаходящего солнца...
     - Ну-кось, давайте за стол! Закусим, чем Бог послал! - Скудин-старший повёл саженными плечищами, степенно огладил бороду и подмигнул Скудину-младшему - такому же широкому, как отец, только выбритому гладко, по-городскому. - Разговорами сыт не будешь!
     Вот уже неделю егерь Степан Васильевич пребывал в отличном расположении духа; Даже перепутанного браконьера, пойманного вчера на Щучьем, купать, как водится, в болотине не стал, а, сетку отобрав, отпустил с миром. И как не радоваться-то? Сын Ванька пожаловал в гости, да и не просто пожаловал - молодую жену привёз отцу с матерью показать... То есть, положа руку на сердце, не такую уж молодую. Годков двадцати пяти, а может, и поболе (Степан Васильевич слышал когда-то, будто городских баб о возрасте не спрашивают, и на всякий случай не уточнял). Ну так ведь оно, если разобраться, опять к лучшему. Не соплюха какая вертихвостка. Женщина, по всему видать, солидная. С образованием...
     Солидностью этого самого образования Степан Васильевич, опять же правду сказать, не шибко проникся. Невесткина почти законченная докторская диссертация, о которой с гордостью упомянул Иван, особого впечатления на него не произвела. А вот то, что она сразу, по собственной инициативе, и притом ловко взялась со свекровою за сковородки и тряпки, - это вызвало уважение. И выросла Марьяна, оказалось, без матери. Как не побаловать, не приласкать сироту?..
     Сынок Ванька тоже давно не мальчик. Сороковник разменял, в шрамах весь, вот-вот третью звезду на погоны получит. Не хрен собачий - полковником будет! А с виду так вовсе настоящий генерал. Статный, ростом под потолок, плечами не про всякую дверь. Порода! Скудинская, основательная, из уральских казаков!
     Путано петляет жизнь человеческая... В далёком тридцать пятом сержант госбезопасности Вася Скудин влюбился без памяти в рыжеволосую колдунью, ссыльнопоселенную со Смоленщины. Плюнул на всё: на карьеру, на чины, в жёны взял, сына родил... и жил в согласии и любви, покуда не застрелили на финской. Та колдунья до сих пор по земле ходит, кто Григорьевной зовёт, кто бабой Томой. Вон она сидит, мама, - на почётном месте. И улыбается, глядя на любимого внучка. Хорош Ванечка! И жёнка ничего. Не сухотна, не ломотна, не тоща, не ледаща. Справная, одним словом, бабёнка... Сильна Григорьевна, каждого видит насквозь. Всякий, стоя перед ней, чувствует: знает о нём эта бабка такое, что и самому человеку неведомо. Даже здесь, в коренном саамском краю, где через одного "чертознаи", признаётся и уважается её сила. Много лет назад местный нойда<"Знающий человек", саамский колдун> надумал сжить со света соперницу, решил порчу на неё навести. Намазал свой сейд<В саамской религиозной традиции - священный камень, наделённый способностью летать, обиталище души обожествлённого предка> жиром и кровью, поговорил с духом-помощником, посоветовался с Саймо-олмаком, покровителем чародеев... и решил отстать, не связываться. Шибко сильный нойда, однако, оказалась эта русская баба... И то! Скоро сто лет - а все зубы свои, взгляд живой, длинные волосы всё так же густы... только побелели, стали цвета прелой соломы. Верно сказали духи - лучше не связываться!
     Между тем все расселись, и хозяин дома поднял чарку самогона, весело повел глазами из-под кустистых бровей.
     - Дай вам Боже, дорогие мои, крепкого здоровья и долгих лет. А нам - чтобы встречаться почаще!
     С чувством сказал, от самого сердца. За столом, чай, не чужие собрались, родня, да ещё любезный друг Данилов, старый саам, тоже Степан и тоже егерь, по-свойски заглянул на огонёк.
     - Ну, бывайте здоровы!
     Чокнулись, выпили, взялись за еду. На столе всего горой: и свежее, с пылу с жару, и томлёное, бочковое, из-под гнёта. Жареный хариус и малосольный ленок, тушеная бобрятина и лосиная печень, варёная икра и запашистый, домашней выпечки хлеб... .Никакой тебе "скудости", от которой их древняя фамилия вроде бы происходила. Реформы, не реформы, социализм, капитализм - а чтобы егерь да без харчей? Не было никогда и не бывать такому вовеки!
     Скудины были из тех русских людей, которые ни с мечом, ни с калачом шуток не шутят. Ели не торопясь, со вкусом и молча - какие могут быть разговоры, пока не утолён первый голод. Не скоро налили по второй. Потом выпили - в охотку, под лососиную тёшу, и - слово за слово - не спеша потекла размеренная застольная беседа. О видах на охоту, о погоде, о снежном человеке, который в прошлом месяце ломился в избу ко вдовой лопарке<Лопари - другое название саамов. Некоторые учёные полагают, что это слово можно истолковать как "живущий в северной стороне">, насилу отогнали выстрелами в воздух... Коварная штука брусничный самогон. Ни малейшего сивушного духа, лишь чуть отдаёт лесом и травами, а спичку поднеси - чистая аква вита, горит синим пламенем. А ещё развязывает языки, кружит головы и валит с ног самых крепких мужиков. Однако у Скудиных меру знали. Все чинно, пр

Мария Семёнова - Аленький цветочек