1
Вообще-то люди на шрамы не пялятся. Разок, конечно, взглянут и отводят глаза в сторону. Знаете, как это бывает — беглый взгляд, потом опускают глаза и взглядывают еще раз. Но быстро. Шрамы — не картинка из фильма "ужасов", хотя рассмотреть тоже интересно. Капитан Пит Мак-Киннон, пожарный и следователь по поджогам, сидел напротив меня, обхватив крупными ладонми чашку ледяного чая, который принесла ему Мэри, наша секретарша. И он пристально глядел на мои руки — куда мужчины обычно стараются не смотреть. Он пялился на шрамы и ничуть этим не смущался.
У меня на правой руке два шрама от ножа. Один старый и побелевший, а другой свежий, до сих пор еще розовый. На левой руке еще хуже. Грубый выступающий белый рубец на локтевом сгибе. Мне надо всю жизнь работать с тяжестями, иначе шрам затвердеет и рука потеряет подвиность — так мне объяснял мой физиотерапевт. Еще есть крестообразный ожог, искривившийся от рваных ран, нанесенных когтями ведьмы-оборотня. Под блузкой можно найти и другие шрамы, но сильнее всего изранена рука.
Мой босс Берт потребовал, чтобы я на работу надевала классический костюм или хотя бы блузку с длинными рукавами. Говорил, что некоторые клиенты открыто выражали определенные сомнения по поводу моих... э-э... профессиональных травм. Раз он потребовал, то я и не носила длинные рукава, и каждый день Берт включал кондиционер чуть сильнее. Сегодня я даже гусиной кожей покрылась. Все остальные уже приносили на работу свитера. А я стала покупать топы, чтобы открыть шрамы и на спине тоже.
Мак-Киннона мне рекомендовал сержант Рудольф Сторр, коп и его друг. С Мак-Кинноном они играли в колледже в одной футбольной команде и дружили еще с тех пор. Дольф словом "друг" не разбрасывается, и я понимала, что они — люди очень близкие.
— А что у вас с рукой? — спросил наконец Мак-Киннон.
— Я — легальный ликвидатор вампиров. Иногда они очень скверно себя ведут.
— Скверно, — повторил он и улыбнулся.
Мак-Киннон поставил чашку на стол и снял пиджак. Ширина плеч у него была почти как у меня рост. На несколько дюймов он был пониже Дольфа с его ростом шесть футов восемь дюймов, но от этого явно не страдал. Было ему едва за сорок, но волосы уже поседели, а на висках окончательно побелели. Эти седые виски придавали ему вид не то чтобы достойный, скорее усталый. По шрамам он меня переплюнул. Ожоги шли вверх от самых кистей и скрывались под короткими рукавами рубашки. Кожа была испещрена розоватыми пятнами, белыми и какими-то странно загорелыми, как у зверя, который должен регулярно менять шкуру.
— Больно небось было, — сказала я.
— Небось. — Он смотрел мне в глаза, не отворачиваясь. — И вам тоже пришлось, наверное, в больнице поваляться.
— Пришлось. — Я подняла левый рукав и показала блестящую кожу на месте попадания пули. У него глаза чуть расширились. — Теперь, когда мы показали, что мы оба — настоящие мужчины, приступим к делу? Зачем вы пришли, капитан Мак-Киннон?
Он улыбнулся, повесил пиджак на спинку стула, взял со стола свою чашку и отпил глоток.
— Дольф говорил, что вы не любите, когда на вас смотрят оценивающим взглядом.
— Не люблю проходить испытания.
— Откуда вы знаете, что вы его прошли?
Настала моя очередь улыбнуться.
— Женская интуиция. Так что вы хотите?
— Вы знаете, что значит термин "запальник"?
— Поджигатель на жаргоне пожарных, — ответила я.
Он смотрел на меня, ожидая продолжения.
— Пирокинетик, человек, умеющий вызывать огонь психической силой.
Он кивнул.
— Вы когда-нибудь видели настоящего пирокинетика?
— Видала старые фильмы Офелии Райан, — ответила я.
— Старые, еще черно-белые?
— Ага.
— А вы знаете, что она умерла?
— Нет, не знала.
— Сгорела в постели. Самовозгорание. Многие запальники этим кончают, будто они, старея, теряют над собой контроль. В жизни вы хоть одного видели?
— Нет.
— А где вы видели фильмы?
— Два семестра экстрасенсорики. К нам приходили многие экстрасенсы, показывая свои возможности, но пирокинетика — это очень большая редкость. Так что наш проф никого не мог найти.
Мак-Киннон кивнул и одним глотком допил свой чай.
— Я ее видел только однажды. Приятная дама. — Он завертел чашку в больших ладонях и смотрел на нее, а не на меня. — И еще одного запальника я встречал. Молодой, лет двадцать пять. Начал он с поджогов пустых домов, как многие пироманы. Потом стал поджигать дома с людьми, но так, чтобы все вышли. И наконец поджег жилой дом, устроил там настоящий огненный котел. Горели все выходы. Погибли более шестидесяти человек, по большей части женщины и дети.
|
