Книга первая
Семя
1
Одиночество было бесконечным, как сама Вселенная: крошечный спасательный модуль – защитная оболочка, снабженная системой жизнеобеспечения, – беспомощно барахтался на задворках отдаленного пояса астероидов вокруг ничем не примечательного желтого солнца.
Насколько могла судить Легион-Форма, ее модуль способен вращаться по неизменной орбите до тех пор, пока будет существовать эта солнечная система. То есть – долго. Независимо от того, каких воззрений и верований придерживается тот, кто размышляет о структуре и будущем Вселенной.
К несчастью, Легион-Форма была создана для того, чтобы выживать. Она не могла даже помыслить о самоубийстве и продолжала бы жить (если, конечно, можно назвать жизнью странствия в пустоте космоса внутри модуля-капсулы) бесконечно долго – как Вселенная.
Когда Легион-Форма задумывалась о космологических проблемах, ее охватывали чувства, близкие к отчаянию. Поскольку Вселенная состояла исключительно из «остаточных масс», появившихся в результате всепоглощающих гравитационных сжатий вскоре после Большого Взрыва, следовательно, это была «открытая» Вселенная, а значит, бесконечная.
И следовательно, звезды в конце концов разбегутся, галактики погаснут, и она, Легион-Форма, продолжит свой дрейф в бесплодной пустыне, слишком далекая от чего-либо, что хоть на микрон изменило бы ее курс в межзвездном пространстве.
Дважды за полмиллиарда лет, в течение которых капсула вращалась на этой орбите, она прошла в пяти миллионах километров от другого небольшого тела Но, не имея иной движущей силы, кроме мускулов, и лишенная скафандра, Легион-Форма так и не осмелилась нанести удар. Она могла существовать в вакууме довольно продолжительное время, но при этом становилась невозможной трансформация, необходимая для активных действий.
Помимо всего прочего дело ухудшалось еще и тем, что среди планет системы выделялся яркий крупный диск. Это, несомненно, был обитаемый мир: в телескоп хорошо просматривалась голубизна океанов. В этом мире, без всякого сомнения, имелись дикие носители!
Носитель! Одной мысли о нем было достаточно, чтобы заставить Легион-Форму затрепетать от вожделения. Но водный мир находился слишком далеко, и потому Легион-Форме не оставалось ничего другого, как наблюдать за ярким диском и облизываться, глядя на него.
Естественно, что Высшая Форма, чей покой охраняла Легион-Форма внутри капсулы, давным-давно превратилась в последовательность генов. Впрочем, это случилось задолго до того, как их обеих занесло в эту солнечную систему.
Легион-Форма благодарила судьбу за такую удачу. Только представьте, что Высшая Форма, запертая в крохотной спасательной капсуле, пробудилась к жизни. Это было бы просто ужасно! После многочисленных пертурбаций и бесконечных побед у Легион-Формы развилась непреодолимая антипатия к жалобам и капризам Высших Форм.
Итак, в полном одиночестве, вынужденная подчиняться неумолимым генетическим стимулам, Легион-Форма просеивала окружающее пространство в поисках пролетающих астероидов. Время от времени у нее отрастали телескопические оптические датчики, что способствовало поступлению информации. Помимо этого, Легион-Форма мало чем занималась – одно дыхательное движение в минуту, вот, пожалуй, и все.
Главной ее обязанностью было цепляться за жизнь, какой бы однообразно-тоскливой эта жизнь ни была. Легион-Форма, насколько ей было известно, являлась последним представителем своей расы, единственным, кто остался в живых из подданных некогда могущественных богов Аксона-Нейрона.
В колонии на планете Саскэтч, в том краю, что расположился в умеренном поясе северного полушария, заканчивалась весна. Сквозь тучи наконец-то проглянуло ясное небо. Над долиной реки Элизабет сияло солнце.
В глубине лесного массива всепланетного заповедника Блэк-Рукс был отчетливо слышен звук мощного мотора. В овраге, немного южнее горы Сервус, стонал и сотрясался на своих длинных ногах-ходулях вездеход– «ходунок» – он застрял как раз на полпути вверх по крутому склону.
Сидевший в кабине вездехода сорокалетний наркокурьер по имени Карни Уокс кипел от злости. Он громко чертыхался, стучал ладонями по панели управления, умоляя своего «коня» дотащиться хотя бы до узловатых сосен, густо, будто плащ, покрывавших вершину горного кряжа.
На главном экране компьютера предполагаемый курс, которым должен был следовать радар, продолжал приближаться.
– Ну, давай, дружок, помоги хорошему парню Карни. Давай, детка, давай, а то легавые нас повяжут, и мы опять останемся с голой задницей. Вот тогда нам всем хана.
|
