ЧАША МОГУЩЕСТВА
Тува, 1939 г.
Гомер все на свете
Легенды знал.
И все подходящее из старья
Он, не церемонясь, перенимал.
Но с блеском -
И так же делаю я.
Редьярд Киплинг
Всадники появились на рассвете.
Они неслышно выехали из тумана, укрывшего сопки рыхлым войлоком. Всадников было десять – семеро солдат с винтовками, двое офицеров и пожилой штатский. Когда лошади остановились перед резными деревянными воротами дацана, штатский нервным жестом снял круглые очки без оправы и принялся протирать их рукавом.
- Это здесь, профессор? – спросил с сильным акцентом коренастый, похожий на бурята офицер. Штатский затравленно взглянул на него и кивнул.
- Дацан Горного Озера, - проговорил он срывающимся голосом. – Почитаемое, святое место.
- Гнездо реакционного духовенства, - перебил его бурят. – Логово старого кровососа Джамбиева. Долго же он от народа прятался, сволочь! Ну ничего, теперь-то мы с ним живо разберемся.
- Вы обещали не трогать свитки и утварь! – взмолился штатский. Близорукие глаза его слезились от свежего утреннего воздуха. Бурят не успел ответить резкостью - заговорил второй офицер, высокий, бритый наголо, с нашивками капитана НКВД.
- Успокойтесь, Аристарх Петрович, все обещания, данные вам, будут соблюдены. Никто не причинит вреда библиотеке дацана. Напротив, если вы поможете разобраться, что к чему, рассортировать свитки и предметы культа, советская власть это оценит.
Аристарх Петрович молчал, избегая взгляда офицера. Он чувствовал себя предателем.
Три дня назад двое молчаливых чекистов увезли его прямо из института на Лубянку. Аристарх Петрович приготовился к самому худшему, но оказалось, что от него требуется только консультация.
- Где-то в этом районе, - указка капитана НКВД уткнулась в ровное зеленое пятно на карте, - находится старый ламаистский монастырь, дацан Горного Озера. У нас есть сведения, что вы не раз бывали в тех местах и хорошо знаете настоятеля дацана, ламу Чимита Джамбиева. Это так, Аристарх Петрович?
Капитан Резанов выпрямился во весь свой огромный рост и требовательно взглянул на профессора. Его куполообразный голый череп с выдающимися надбровными дугами напомнил Аристарху Петровичу реконструкцию облика кроманьонского человека, виденную в одном немецком музее.
- Да, я не раз посещал этот монастырь, - запинаясь, пробормотал археолог. – Но это было давно. Видите ли, моя супруга болеет, и последние десять лет я не веду полевых работ. Я кабинетный ученый...
Тут ему в голову пришла счастливая мысль.
- Я знаю, кто вам поможет! Где-то в тех краях ведет раскопки мой друг, археолог Сергей Лопухин. Он прекрасный специалист, очень преданный делу партии…
- С экспедицией Лопухина нет связи, - оборвал его капитан. – Вы полетите со мною в Кызыл и укажете дорогу к монастырю.
- Извините, - пытался отказаться профессор. – Я бы с удовольствием, но Лилечка, супруга... знаете, ее состояние может ухудшиться так внезапно...
Но спорить с Резановым было бесполезно.
- О жене не беспокойтесь, - усмехнулся он тонкими бескровными губами. – Я выхлопотал для нее опытную сиделку из нашего госпиталя.
Домой Аристарх Петрович так и не вернулся. Теплые вещи, белье и зубную щетку ему привезли прямо на аэродром, откуда маленький Як-40 взял курс на восток. И только в Туве профессор узнал, что ему предстоит принять участие в военной операции по разгрому последнего оплота ламаистской контрреволюции, как называли его спутники дацан Горного Озера.
- Вперед, - негромко скомандовал капитан, и семеро всадников устремились к воротам дацана. Громко заржали поднятые на дыбы лошади, копыта звонко ударили в сухое дерево, ворота распахнулись, - отряд ворвался на территорию монастыря.
- Давай, профессор, - оскалился бурят. На мгновение Аристарха Петровича посетило необычайно сильное deja vu – будто он уже смотрел когда-то в глаза этому жестокому скуластому человеку, вот только вместо шлема с красной звездой на голове комиссара был испачканный кровью и желтой пылью тюрбан, а на боку вместо маузера висел кривой тяжелый меч. И не деревянный палисад дацана высился за его спиной, а глинобитная стена древней крепости, увенчанная отрубленными головами врагов. Аристарх Петрович моргнул, и наваждение исчезло.
|
