Зловещая ночь, и испуганно скрылась луна,
Ее черной воле безропотно сразу подвластна,
И в полночь на кладбище темное входит она,
И делает то, о чем даже помыслить ужасно.
Младенцев она из могил вырывает тела,
И печень их варит в своем котелке закопченном,
Над ним наизнанку семь раз повторяет молитвы слова,
И в варево сыплет змеиных голов растолченных.
Из дьявольской жижи фигуры врагов своих лепит она,
И в члены она им безжалостно острые иглы втыкает,
А после сидит у костра, ликованья полна,
А жертва ее в страшных муках свой дух испускает.
Аллан Рамзей, шотландский поэт XVII века
КРОСНА ЗАПРАВЛЕНЫ
КАСЛ-РУРАХ
Смахнув слежавшуюся снежную корку, Финн уселась в бойнице зубчатой стены, свесив ноги. Она аккуратно набила свою трубку табаком и, прикрыв чашечку от ветра ладонью, прикурила ее от кремня. Блаженно вздохнув, она затянулась пахучим дымом, долго держала его в легких, а потом выдохнула длинной струей, которую тут же унес ледяной ветер.
Она снова затянулась, потом запрокинула голову и выпустила несколько идеально круглых синеватых колечек дыма. Повсюду, насколько хватало глаз, не было никаких признаков жизни, лишь пики заснеженных сосен жались к подножиям уходящих к небу серых гор.
- В этом Рурахе вообще хоть что-нибудь происходит? - спросила она у эльфийской кошки, свернувшейся у нее на коленях. - Пылающие яйца дракона, да я тут сдохну со скуки, как евнух в борделе!
Гоблин зевнула, продемонстрировав полную пасть крошечных, но очень острых зубов.
- Не могу не согласиться, - кивнула Финн. - Как думаешь, не сбежать ли нам к пиратам? С ними хоть весело...
Кошка выгнула спину дугой и зашипела.
- Нет? Тебе это не по вкусу? Ну да, ты же терпеть не можешь воду. Но ведь нам не пришлось бы в ней плавать. Думаю, на пиратских кораблях удобно, да и рыбы там должно быть полным-полно.
Гоблин принялась вылизывать усы, не удостоив девочку ответом. Финн снова вздохнула и уставилась на остроконечный силуэт Клыка. Сегодня он не скрывался в облаках, а врезался в небо, точно клык саблезубого леопарда, заслоняя горизонт.
Когда Финн впервые увидела этот потухший вулкан, он показался ей каким-то странно знакомым, пробудив рой смутных воспоминаний, тоску и ностальгию, которую она в тот момент не поняла. Тогда она путешествовала по горам верхнего Рионнагана, по противоположному склону Клыка, и считала, что никогда раньше не видела эту высокую правильной формы гору. Насколько Финн знала, она никогда раньше не покидала улиц Лукерсирея, где жила, воруя и побираясь, чтобы заработать себе на хлеб.
Финн была одной из ватаги ребятишек-нищих, которым пришлось бежать из Лукерсирея после того, как они помогли Йоргу Провидцу и его маленькому ученику Томасу Целителю избежать цепких лап Оула, Лиги по Борьбе с Колдовством. Это было еще в те дни, когда подозреваемых в колдовстве сжигали на кострах. Вместе со слепым старцем и маленьким мальчиком Финн со своими товарищами нашли убежище в скрытой от посторонних глаз долине у самого подножия Клыка. Там они основали Лигу Исцеляющих Рук, братство, поклявшееся охранять этих двоих, которые, несмотря на выдающиеся магические способности, были такими слабыми и беззащитными. В конце концов, Лига сыграла очень важную роль в свержении Оула и восстановлении Шабаша и заслужила искреннюю благодарность нового Ри, Лахлана Мак-Кьюинна.
Вспомнив об этом, Финн с тоской подумала, что те годы были самыми счастливыми в ее жизни. Несмотря на то что ей постоянно угрожала опасность лишиться руки за воровство или быть схваченной как мятежнице, наградой за риск была крепкая дружба всех ребятишек ватаги и радость от возможности вступить в единоборство с целым миром и выйти из него победителями. Хотя теперь Финн не приходилось страдать от голода и холода, ей было очень одиноко и тоскливо. Строгие рамки придворной жизни невыносимо тяготили ее, и она чувствовала, что все придворные дамы, включая и ее мать, относились к ней с холодным неодобрением.
Прошло уже пять лет с тех пор, как Финн узнала, что она вовсе не бездомная сирота, какой себя считала, а дочь прионнсы Рураха. Шестилетней девочкой Оул похитил ее, чтобы вынудить ее отца подчиняться их приказам. Правду она узнала лишь во время восстания, вернувшего Лахлану Мак-Кьюинну престол и восстановившего власть Шабаша. После этого отец забрал ее обратно в Рурах, к матери, которую она совершенно не помнила, и жизни банприоннсы, к которой она должна была снова привыкнуть. Хотя расставание с друзьями и опечалило девочку, ей очень хотелось увидеть свой дом и свою мать и пожить спокойной жизнью.
Но несмотря на то что замок Рурах оказался в точности таким роскошным и уютным, как она себе представляла, в нем было невыносимо скучно. Построенный в горах, он находился вдали от людных улиц Лукерсирея с их торговцами, ремесленниками, уличными комедиантами, ворами и праздной знатью. Молодой леди Рурах полагалось проводить время с остальными придворными дамами, осваивая премудрости вышивания и обсуждая новейшие фасоны рукавов. Но Финн совершенно не интересовалась модой, наотрез отказывалась учиться шить и считала свиту матери стаей старых суетливых куриц.
Врезающаяся в небо горная гряда, оканчивающаяся искривленным пиком Клыка, перестала быть источником смутных желаний и стремлений, превратившись в тюрьму, которая отгораживала ее от всего внешнего мира без какой-либо надежды вырваться на свободу. Если бы Финн только знала тайные горные тропки, она уже давно бы сбежала и отыскала в Лукерсирее своих прежних друзей. Но она не знала их и поэтому развлекалась единственно доступным ей способом, постоянно переча матери и ввергая в шок весь замок.
Внезапно Гоблин, уже свернувшаяся клубочком, чтобы поспать, подняла голову и навострила уши. Финн напряглась. С лестницы до нее донеслись приближающиеся шаги. Она одной рукой выбила трубку, а другую запустила в карман, вытащив оттуда небольшой квадратный пакетик из плотно сложенной черной материи. Встряхнув, она превратила его в плащ, в который проворно закуталась. Там, где шелковистый материал касался кожи, ощущалось жжение и покалывание, и все волоски встали дыбом. Она натянула капюшон, чтобы прикрыть лицо, и замерла, стараясь не шевельнуться.
На стене появился молодой долговязый мужчина и застыл в нерешительности. Это был волынщик ее отца, одетый в ливрею замка - черный с зеленым килт с белой шерстяной рубахой и черную куртку. Хотя его тощие плечи были закутаны в плед, ледяной ветер пронизывал до костей, и он дрожал, похлопывая себя по плечам.
- Миледи Фионнгал? - позвал Эшлин Волынщик. - Вы здесь? Ваша матушка хочет вас видеть. Миледи?
Финн не отзывалась. Эшлин с обеспокоенным выражением лица огляделся и еще раз позвал ее. Снова не получив никакого ответа, он развернулся и потопал обратно. Финн показала его удаляющейся спине язык и сбросила плащ, в котором ей почему-то всегда бывало еще холоднее. Она поплотнее закуталась в свои меха и осторожно вытащила кисет с драгоценным запасом табака.
- И почему они никак не оставят меня в покое? - возмущенно спросила она у кошки, которая до сих пор лежала у нее на коленях. - Вечно таскаются за мной, подглядывают, перемывают мне кости. Можно подумать, больше нечем заняться.
Она сердито задымила трубкой, колотя ногами по каменной стене.
- Только бы дайаден поправился, - внезапно вырвалось у нее, но потом она закусила черенок своей трубки и больше ничего не сказала. Ее отец, Энгус Мак-Рурах, был ранен в бою с ограми в горах и уже неделю лежал при смерти. Хотя придворный лекарь сказал, что лихорадка пошла на убыль и теперь он выздоровеет, Финн никак не могла отделаться от страха, что все может повториться.
Финн выбивала из трубки золу, когда внезапно почувствовала легкое покалывание в затылке. Она оглянулась через плечо и увидела на пороге пожилого мужчину. Он был низкорослым и приземистым, с развевающейся на ветру седой бородой, круглыми румяными щеками и голубыми глазами, поблескивающими между глубоких морщин. Это был слуга ее отца, который служил Энгусу с тех пор, когда лорд сам еще был зеленым мальчишкой. Финн не слишком хорошо знала его, поскольку тот очень редко расставался со своим господином и большую часть времени, отсутствовал, разъезжая вместе с лордом по его владениям. Его килт так выцвел, что стал тускло-серо-оливковым, а бороду он затыкал за широкий ремень, поддерживавший килт. Из-за непрезентабельного обрывка ленты, которым был подвязан один его чулок, торчал узкий угольно-черный кинжал. Другой чулок держался на шнурке.
- Ах, вот вы где, миледи, - добродушно сказал Дональд. - В такой хороший денек и покурить приятно.
Финн ничего не ответила. Он подошел и облокотился на стену рядом с ней, глядя на горы и роясь в своем спорране в поисках трубки и кисета. Потом он ловко не глядя набил трубку и зажал ее в уголке рта.
- Судя по запаху, у вас здесь табак с Прекрасных Островов, - сказал он словоохотливо. - Да уж, в наше время хороший табак - большая редкость, когда все кишит пиратами и этими мерзкими Фэйргами. Большинству приходится курить травы или морские водоросли.
- Вот, угощайся, - бархатным голосом сказала Финн, протянув ему свой кожаный кисет.
- Ох, спасибо, - отказался Дональд. - Я как раз вчера вечером выиграл у Кейси Соколиного Глаза полный кисет. Ему-то хорошо, у него дядя - начальник порта в Дан-Горме, он все налоги берет табаком. Мне пока хватит.
Повисла тишина - Дональд разжигал огонь и раскуривал трубку. Когда табак весело загорелся, он вытащил трубку изо рта и сказал все так же добродушно:
- Вопрос в том, девочка, где ты берешь свой табак.
- По-моему, тебя это не касается, - голос Финн был приторно-сладким. - И думаю, что моя дорогая матушка будет очень недовольна узнать, что ты позволил себе такую фамильярность, назвав меня на «ты» и «девочкой».
- Ой, да я знал твою матушку еще с тех пор, как она сама была девочкой. Она не будет возражать, - ответил он спокойно. - Скорее уж она будет недовольна тем, что ты куришь трубку, это уж как пить дать.
- Думаешь? Надо же, а я и не знала.
- А еще больше - тем, что ты воруешь, девочка, - сказал он негромко.
Финн вспыхнула и затеребила в руках кисточки своей меховой накидки. Потом заставила себя поднять глаза и с разгневанным видом посмотреть на него.
- Ты обвиняешь меня в воровстве?
- Девочка, не нужно вдобавок ко всему еще и врать мне. Я знаю, что ты могла взять этот табак только у Кейси Соколиного Глаза, и он тоже это знает. Он ничего не сказал и не скажет, нет. Тебе и так здесь несладко приходится. Но мне очень стыдно за тебя, девочка. Одно дело лазать по карманам, когда ты умираешь с голоду на улицах и ничего другого не умеешь, но обчищать преданных слуг твоего же собственного отца тебе совсем не к лицу.
Финн промолчала. Взяв эльфийскую кошку на руки, она зарылась пылающей щекой в прохладный мех Гоблин.
Дональд молча курил, все так же облокотившись на стену. Его морщинистое загорелое лицо было безмятежно.
- Что бы я ни делала, ей все не так, - внезапно выпалила Финн. - Ты прав, она недовольна тем, что я курю, или время от времени пропускаю стаканчик виски, или хочу поиграть в керлинг с ребятами...
- Ну разумеется, ведь керлинг - неподходящая игра для молодых девушек, - сказал Дональд. Она бросила на него сердитый взгляд и увидела в его голубых глазах озорные искорки. - Не забывай, что твою маму воспитывали в те времена, когда девушкам не давали столько свободы, и им полагалось следить за своими манерами и делать то, что велят. Твой дедушка был очень строгим и надменным, он очень гордился своим именем и кланом. Твоей маме никогда не позволяли забывать, что она банприоннса и прямой потомок самой Шан Повелительницы Гроз.
Финн скривилась, и он похлопал ее по плечу.
- Она волнуется за тебя, девочка. Может быть, спустишься и скажешь ей, что с тобой все в порядке?
Финн упрямо поджала губы.
- О чем здесь беспокоиться? Можно подумать, меня куда-то отпускают. Как я могу здесь пораниться? Уколоться иголкой? Ушибить ногу, пытаясь пнуть мою сладкоречивую кузину в зад?
- Свалиться со стены? - с ехидцей в голосе предположил Дональд. Он взглянул на Финн, все еще сидевшую на бойнице, свесив ноги, которые отделяли от земли триста футов пустоты. - Это не самое безопасное место, где можно так сидеть, девочка.
Финн посмотрела вниз.
- Разве ты не знаешь, что меня прозвали Кошкой? - насмешливо спросила она. - Подумаешь, упаду! Меня это не волнует.
- Зато волнует всех тех, кто тебя любит, - сказал Дональд, слегка возвысив голос.
- Хочешь сказать, что моя дорогая матушка расстроится, если я свалюсь? - Финн попыталась придать своему голосу как можно больше сарказма. - Да она вздохнет с облегчением и только обрадуется, что ее драгоценный Эндрю станет наследником престола. Только не говори мне, что она не жалеет, что не он ее первенец.
- Именно это я тебе и скажу. - Впервые с тех пор, как она встретилась взглядом с отцовским слугой, в его глазах не прыгали добродушные искорки. - Когда мерзкий Оул увез тебя, я думал, что твоя матушка зачахнет с горя. Она все глаза выплакала и превратилась в собственную тень. Я был здесь, когда твой отец привез тебя обратно в замок. Только не говори мне, что ты не видела, как она радовалась твоему возвращению!
Финн опустила глаза, почувствовав укол совести. В тот день ее мать выбежала на мост им навстречу, с неубранными волосами и в ночных туфлях. Финн не успела даже спешиться. Мать выхватила ее из седла, рыдая и так крепко прижимая к себе, что Финн испугалась, как бы у нее не треснули ребра. Окутанная золотистым облаком душистых волос, слушая бессвязные ласковые слова, которыми осыпала ее мать, Финн была сама не своя от счастья. Она изо всех сил обняла ее в ответ, а потом почувствовала, как руки отца обняли их обеих и он воскликнул:
- Видишь, моя Гвинет, я обещал тебе, что найду нашу малышку и привезу ее обратно домой! Теперь мы снова вместе.
Но отец пробыл дома лишь ровно столько, чтобы зачать еще одного ребенка, а потом уехал улаживать беспорядки, раздирающие Шантан и Рурах. Две эти страны были объединены в одну в результате брака родителей Энгуса. Вообще-то считалось, что его мать должна править наравне с отцом, но Дункан Мак-Рурах был властолюбивым человеком. Создание Двойного Престола было его идеей, и в результате этого пострадал народ Шантана, в котором еще долго кипело недовольство.
Хотя Энгус с большой неохотой и согласился разделить Двойной Престол, отдав власть над Шантаном двоюродной сестре Финн Брангин Ник-Шан, ему вскоре пришлось бросить все свои силы на противостояние Фэйргам. Каждую весну и осень, когда кочующие орды этого морского народа заполоняли побережья, атаки их войск становились все более и более яростными. В результате все последние пять лет Энгус бывал дома лишь короткими наездами, предоставив Гвинет самостоятельно бороться с их сквернословящей и нечистой на руку дочерью, маленьким сыном Эндрю и ее неизменно вежливой, но отстраненной племянницей Брангин. Это было не самое счастливое время, и зародившаяся было горячая привязанность между матерью и дочерью остыла, сменившись глухим непониманием.
- Просто я здесь совсем чужая, - пробурчала Финн, позволив Дональду помочь ей слезть со стены.
- Никакая ты не чужая, девочка, - тепло сказал Дональд. - Разве ты не Ник-Рурах? Разве ты не можешь сказать, где человек находится, просто подумав о нем? Кровь Рураха Пытливого очень сильна в тебе, это с одного взгляда видать. Да не будь же такой дубиной!
Финн против воли рассмеялась и пошла вслед за старым слугой по башенной лестнице с эльфийской кошкой на руках.
- Если бы она еще не квохтала надо мной так, - сказала она. - У меня такое чувство, как будто меня душат.
- Что тебе нужно - так это на денек выехать на охоту, - ободряюще сказал Дональд. - Мы все неделями сидим взаперти из-за этих метелей, тут кто угодно взвоет. Денек в горах пошел бы тебе на пользу.
В карих глазах Финн полыхнула зеленая молния.
- Ох, как бы мне этого хотелось!
- Сегодня ясно и морозно, - задумчиво сказал Дональд. - Может быть, мы подстрелим хохлатого фазана вам на ужин.
Эта идея привела Финн в такой восторг, что она появилась в главном зале летящей походкой и со счастливым лицом. Ее мать сидела в шезлонге, вышивая на пяльцах. Брангин расположилась на скамеечке у ее ног, разложив на юбке набор шелков, а младший брат Финн, Эндрю, прильнул к ее коленям, довольно перебирая кучку ярких цветных игрушек. В отличие от Финн, он походил на мать, унаследовав от нее белокурые шелковистые волосы, бледную кожу и зеленые глаза. Брангин тоже пошла в породу Мак-Шанов, и у обеих женщин длинные светлые косы были перекинуты через плечо, доходя им до колен. Отблески огня играли на трех пшеничных головах, склоненных друг к другу, и на сине-серых пледах, накинутых на плечи обеих женщин.
Шаги Финн замедлились, и она нахмурилась. Группка женщин средних лет, собравшихся в гостиной, подняла глаза, и в комнате воцарилось молчание. Гвинет встала с приветственной улыбкой, протянув Финн обе руки.
- Где ты была, милая? Прошло столько времени, а никто не знал, где ты, и не мог тебя найти.
Финн неуклюже присела и сказала довольно резко:
- Прости, мама. Я не хотела заставить тебя волноваться. Просто сегодня впервые за столько дней вышло солнце, и я хотела подышать свежим воздухом...
- Но сейчас уже день, а тебя не было с самого завтрака.
- Я ходила в конюшни проведать мою Уголек. Я знала, что она будет беспокоиться после такого долгого стояния взаперти, и хотела вывести ее на прогулку, но Кейси сказал, что все конюхи заняты и никто не может со мной поехать. Он не разрешил мне одной вывести Уголек и приказал двоим из своих ребят проводить меня из конюшни. Когда я отказалась уйти и велела им отпустить меня, он сказал, чтобы я не вела себя, как глупая девчонка. - Ее голос зазвенел от негодования.
- Ты же знаешь, что тебе нельзя выезжать без сопровождения, - чуть раздраженно сказала Гвинет. Она взяла финн за руку и усадила рядом с собой. - Я придумываю эти правила вовсе не для того, чтобы досадить тебе, дорогая Ты же знаешь, в горах очень опасно. А что, если бы ты упала с лошади и сломала ноги?
- Уголек никогда бы меня не сбросила! Я уже сто лет не падала из седла.
- А если бы она испугалась косматого медведя?
- Мы не боимся каких-то глупых медведей!
- Ох, а стоило бы. Ты же знаешь, что они грозные и непредсказуемые существа, и уж точно не единственная опасность этих мест. А что, если бы с гор спустился тролль или шайка гоблинов?
- Было бы очень здорово, хоть какое-то развлечение! - выпалила Финн.
Гвинет устало вздохнула.
- Финн, шайка разбушевавшихся гоблинов - вовсе не то, о чем можно мечтать! Может быть, нам здесь, в замке, ничего не грозит, но как же фермеры? Гоблины не испытывают почтения ни к жизни, ни к собственности - они устраивают погромы просто ради удовольствия. Когда-нибудь ты станешь Ник-Рурах; ты должна оберегать и защищать свой народ. Не дело это - желать им зла ради того, чтобы ты могла позабавиться.
Финн проглотила дерзкий ответ, но ее глаза непокорно сверкали, а губы были упрямо сжаты.
Гвинет глубоко вздохнула, пытаясь обуздать свое раздражение, потом сказала ласково:
- Милая, я знаю, что наша жизнь кажется тебе довольно унылой и однообразной, но покой - это счастье. Здесь так долго были волнения, что мы, старшие, очень рады для разнообразия пожить в тишине и покое. Твой отец наконец-то дома, благодарение Эйя. Как только его раны совсем заживут, он будет брать тебя с собой объезжать границы и научит тебя многочисленным обязанностям правителя. А до тех пор ты должна потерпеть.
- Да, мама, - покорно сказала Финн и позволила матери поцеловать ее в щеку.
Дональд молча ждал, стоя в дверях. Он снял свой берет, и его блестящая лысина, обрамленная седыми кудрями, в свете камина казалась розовой.
- Прошу прощения, миледи, но я знаю, как тяжело молодым так долго сидеть взаперти. Я подумал, что, может быть, мне взять их на прогулку. Может, мы даже подстрелим вам к обеду фазанов, а то от этой баранины с брюквой всех уже тошнит.
Гвинет улыбнулась, взглянув на чистое голубое небо.
- Похоже, действительно прояснилось. Если вы возьмете с собой Кейси и еще кого-нибудь из его людей, не вижу, почему бы Фионнгал с Брангин не поехать на прогулку...
- Прошу прощения, миледи, но боюсь, что собирается метель, - почтительно заметила Брангин.
Финн бросила на нее полный ненависти взгляд.
- Но небо совсем ясное! Не видно ни облачка...
- Боюсь, Фионнгал, что небо обманчиво, - снисходительно отозвалась ее кузина. - Сюда идет буран. К середине дня небо затянут облака.
- Что ж, в таком случае о прогулке не может быть и речи, - решительно вмешалась Гвинет. - Метели здесь начинаются очень быстро, ты же знаешь это, Фионнгал. Я не хочу, чтобы вас застигло бураном. - Она заметила разочарованное и неприязненное выражение лица Финн и поспешила утешить ее: - Ничего, дорогая. Ты сможешь погулять в следующий ясный день, я обещаю.
- Сегодня погода лучше некуда!
- Да, пока, но ты же знаешь, что у Брангин Талант. Если она говорит, что будет буран, значит, так оно и будет.
- Она, небось, нарочно вызовет метель, чтобы я не смогла поехать! - закричала Финн и вскочила на ноги, перевернув материнские пяльцы. Придворные дамы всплеснули руками, а некоторые неодобрительно вскрикнули. Эльфийская кошка зашипела на них с плеча Финн. Девочка развернулась и выбежала из комнаты, пинком отшвырнув попавшийся под ноги маленький позолоченный столик и разбив стоявший над ними фамильный кувшин. Смахнув с глаз слезы, она не остановилась, с грохотом захлопнув за собой дверь.
Расстроенная Гвинет побежала за ней, но ее строптивой дочери и след простыл, и лишь пустой коридор тянулся в обе стороны, насколько хватало глаз.
|
