Всем замечательным людям из Балтиморского НФ-общества, а в особенности - Сью Хо и ее малышке.
Глен Кук
Глава 1
В хороших книжках все начинается с девушки. С какой-нибудь роскошной милашки, что является незваной в твой дом. Разумеется, неприятностей у нее по самое.., гм... "не балуйся". Разумеется, она знать не знает - или притворяется, что не знает, - с какой стати за нею гонятся эти хмыри с перебитыми носами. Разумеется, сама она не прочь поозорничать - нашелся бы только подходящий парень...
Именно так все и должно было быть. А на самом деле - началось с целых трех симпампушек, от взгляда любой из которых мужики валятся штабелями.
Ах да, забыл представиться. Гаррет, он же мистер Праведник, к вашим услугам. Бывший морской пехотинец, шесть футов два дюйма от пяток до макушки, собой недурен - спросите хоть какую из моих подружек: если она не злится и не ревнует, то непременно подтвердит. Ну да, на физиономии пара-тройка шрамов, но шрамы, говорят, красят мужчину. По шрамам красотка в беде всегда может сообразить, что отыскала себе спасителя - во всяком случае, того, кто ради смазливой мордашки готов свернуть горы.
Дин, мой повар, домоправитель, штатный привратник и мажордом (в последнее никто, кроме него самого, бедняги, не верит) как раз отсутствовал. Поэтому когда в дверь постучали, пришлось открывать самому. Был полдень, я только-только пригубил утренний чай... Видок у меня спросонья был слегка потрепанный - в кои-то веки я позволил себе отоспаться. Тем более, что повод был весьма достойный: моя шкура почти не пострадала в стычке с древними божками, учинившими в Танфере сущий кавардак. По правде сказать, эти божки своими кровожадными повадками смахивали скорее на всеядных термитов, чем на слюнтяйчиков, населяющих ныне Квартал Грез.
У-тю-тю, мои птенчики, Гаррет вам не по зубам. Храбрец-удалец, даром что шельмец... Женщины от таких млеют.
Налитым кровью глазом я уставился в "глазок". Ух ты! Зрелище, открывшееся взгляду, полностью примирило меня с ненавистным утром. Вы о чем, какая хандра, когда на пороге прелестницы, одна другой желаннее? Юность. Красота. Изгибы и округлости, способные утихомирить самого брюзгливого геометра. Отрада взору, услада сердца... В общем, все, что надо, и в надлежащих пропорциях.
За спинами красоток маячили громилы - должно быть, охранники. И откуда только берутся этакие образины?
Я распахнул дверь настежь.
- Уж повезет, так повезет! Прошу!
Блондинка - ее звали Алике Вейдер - выпучилась на меня так, словно увидала призрака. Ее единственный недостаток, небольшой рост, с лихвой восполняли многочисленные достоинства.
- Гаррет! Это ты? - Можно подумать, я нацепил карнавальный балахон.
- А ты подросла, - заметил я. Она и вправду подросла с нашей последней встречи.
- Подбери слюни, Гаррет, - посоветовала рыженькая. Тинни Тейт, гроза частных сыщиков по имени Гаррет, моя почти бывшая почти подружка. - А то пол запачкаешь, и самому придется подтирать.
Вот уж чудо из чудес! Впервые за несколько месяцев Тинни соизволила заговорить со мной!
- Ты, как всегда, очаровательна, лапушка. Проходите. - Я окинул взглядом третью из красоток, брюнетку. Одежда простенькая, на личике - бледная тень боевой раскраски. Зря она затесалась в компанию с Тинни и Алике, очень даже зря. Рядом с ними она выглядела неприметной мышкой. Впрочем, опытный, острый глаз с ходу определил бы, что остальные двое ей и в подметки не годятся. А у меня глаз - алмаз.
Кто она такая? Я ее не узнал.
- По-прежнему ходишь в холостяках, Гаррет? - справилась Тинни.
- Чего? - Вообще-то я умен не по годам, обычно мне хватает и намека, чтоб понять, о чем речь, но в присутствии Тинни я как-то теряюсь.
- Гаррет, тебя в детстве мешком из-за угла стукнули. Как шандарахнули, до сих пор пыль висит. - Да, Тинни умела выбирать слова. Каждое словечко - что удар мясника на бойне.
- Вот она, моя подружка, - сообщил я во всеуслышание и сделал шаг назад. - Ну разве не прелесть?
- Гаррет, сдается мне, твою подружку зовут вовсе не Тинни Тейт. Или это моя тезка?
- Да что ты! - я всплеснул руками. - Какие тезки? Ты одна-единственная в целом свете!
- Может, ты ногу сломал? Или забыл, где мой дом? Или писать разучился?
Тут она меня уела. Оправдываться было бесполезно, да и не смог бы я, при всем своем вошедшем в поговорку хитроумии, подыскать стоящее оправдание. Получилось-то как: я сделал то, что сделал, не думая о последствиях, а потом думать о них было уже поздно; мало того, мне и в голову не пришло извиниться при всех перед моей огнекудрой зазнобой. Лишь по прошествии времени я начал догадываться, что принципиальность нередк
|
