1	Евгений Прошкин

    Этому виду свойственно убивать
    себе подобных.
    Е. Летав, «Приказ № 227»

ПРОЛОГ
КОМА

    Он начал с того, что сделал себе татуировку. Черный крест на сердце. Еще на пересылке, до того как попасть в «Каменный Чертог».
    - В старые времена за крест ответить пришлось бы, - заметил художник, принимая у Андрея сигареты. - Его заслужить надо, потом уж колоть.
    - В старые времена?
    - В старые, добрые, я их еще застал. Это вы на все плюнули, беспредельное ваше племя. Ну, гляди, ка­торжанин, встретишь кого из правильных, за масть он с тебя спросит.
    - Это не масть, - сказал Андрей. - Это крест. Просто крест, и все.
    Больше он ничего объяснять не стал. Художник и не требовал. Крест получился хороший: ровный и жирный. Как раз такого Андрею и хотелось.
    Через два дня его забрали. Вывели из камеры, про­щупали на одежде все швы и натянули до подбородка черную шерстяную шапку. Сняли ее только в самоле­те, когда Москва была уже в пятистах километрах по­зади. Будто от одного его взгляда в иллюминатор город изменился бы к худшему.
    Весь полет Андрей провел в кандалах. За десять часов его дважды покормили - через трубочку, как паралитика, и один раз вывели в туалет - на цепи, как собаку.
    От Москвы до Южно-Сахалинска он не произнес ни слова. О чем говорить с конвоирами? О том, что он невиновен?
    Описание преступления тянуло на сценарий для целого сериала, прокурор зачитывал его часа полтора. Присяжные озадаченно хмурились, и чем больше им предъявляли доказательств, тем сильнее они сомнева­лись, что Андрей справился в одиночку.
    Живыми спасатели достали из воды лишь восьме­рых. Паром «Данциг» принимал до пятисот пассажи­ров, плюс экипаж, плюс некоторое количество неуч­тенных лиц - когда это паромы обходились без «зай­цев»? - всего около шестисот человек. Взрывные устройства были заложены не просто грамотно, а, как выразился прокурор, «оптимально, дьявольски опти­мально!», и паром, расколовшись на три части, мгно­венно затонул.
    На поверхности осталось восемь человек, на бере­гу - фантастическое количество улик против единст­венного подозреваемого. Чуть позже - подследст­венного, затем подсудимого и вскоре осужденного на пожизненное заключение в спецлаге «Каменный Чер­тог».
    Сразу после ареста Андрею сказали:
    - Ты так наследил, что не найти тебя было невоз­можно. Ты специально завел все концы на себя. Мы понимаем: без поддержки ты бы это не провернул. Назови сообщников, и мы обсудим твое будущее. Пока нам есть что обсуждать, но если ты откажешься...
    Андрей отказался - назвать ему было некого.
    Адвокат Иван Адольфович Мейстер, человек по-своему честный, заявил:
    - Ты полностью изобличен, и мы можем сыграть только на отсутствии мотива. Поскольку твое участие в террористической организации не доказано, тебе предъявят «массовое убийство без определенной цели». Свободным ты не будешь уже никогда, но у нас есть шанс смягчить режим содержания. Я дам тебе пару советов, как можно обмануть психиатрическую экспертизу.
    Андрей отказался - он никого не хотел обманывать.
    Из присяжных в памяти остались двое: тусклая де­вица с испуганной мордочкой сектантки и багровый толстяк, непрерывно потеющий. На последнее засе­дание, которое транслировалось по Инфо, девушка надела строгое бежевое платье, а мужчина - парадный костюм с отливом. Оба голосовали «за». Вердикт выносили тайно, но Андрей получил тринадцать из три­надцати: «виновен». Девица покраснела и потупилась, толстяк посмотрел в камеру и едва заметно кивнул.
    - Апелляцию я уже приготовил, - буркнул адво­кат.
    - Перспективы есть? - осведомился Андрей.
    - Через пять лет можно будет подать первое про­шение о помиловании.
    - Перспективы... - повторил он, подставляя кон­воиру запястья.
    - После пяти лет прошения разрешается пода­вать ежегодно, - сказал ему вслед Мейстер.
    За полчаса до посадки Андрею на голову снова на­дели шапку, затем спустили его по трапу, сунули в глу­хое нутро машины и под вой сирен повезли в порт. После броневика был катер. Андрея отвели в кубрик, пристегнули к креслу и задраили переборку. Несколько минут он сидел, вслушиваясь в далекие гудки, потом на палубе взревела турбина, и его вдавило в твердую спинку. До острова шли часа четыре, а возможно, и шесть: сидя в грохочущей темноте, Андрей потерял счет времени. Ему невыносимо хотелось чихнуть, но для разрядки чего-то не хватало. Так он и провел последний отрезок пути - мучаясь совершенно не тем, чем должен был мучиться на его месте любой человек.