Несколько слов об авторе:
Впервые в России будут изданы сразу четыре непубликовавшихся ранее
романа культового писателя XX-го века Э.--М.Ремарка!
Романы Ремарка "Три товарища", "На западном фронте без перемен",
"Триумфальная арка" и многие другие вошли в золотой фонд мировой литературы
ХХ века. Он был и остается одним из самых читаемых зарубежных авторов в
России. Но сотни тысяч его поклонников в нашей стране будут немало удивлены,
взяв в руки два тома его нового собрания сочинений -- ни один из четырех
вошедших в него романов им не известен.
Несколько слов о книге:
В 1998 году, к столетию писателя, в Германии было подготовлено
юбилейное издание, в которое вошли произведения Ремарка, никогда ранее не
публиковавшиеся. Три произведения -- "Станция на горизонте", "Гэм" и "Приют
грез" относятся к раннему периоду творчества писателя, а незаконченный роман
"Земля обетованная" стал последним произведением мастера.
I
Бедуины в бурнусах кофейного цвета торопливо проскакали мимо. Пахло от
них верблюжьим навозом и пустыней. За мавзолеями мамлюков кавалькада
вытянулась длинной вереницей на фоне невероятно чистого неба и помчалась во
весь опор, будто намереваясь взять это небо штурмом.
Гэм смотрела вслед всадникам, пока их силуэты не исчезли из виду.
Только тогда она нерешительно оторвала взгляд от горизонта и опять
обернулась к городу. Смутное беспокойство гнало ее по улицам. У случайного
торговца подвернулось старинное издание "Дивана" Абу Нуваса1. Томик в
блеклом кожаном переплете. Каждой из семнадцати песней предпослана
иллюстрация. Чистый бирюзовый тон, снова и снова.
Гэм решила, что как раз эту книгу и искала. Поспешно расплатилась и
ушла с базара в странном замешательстве, которое ощущала очень сильно именно
оттого, что не знала, чем его объяснить.
Норман ждал Гэм, чтобы познакомить с сыном одного из своих друзей,
Клерфейтом, который взялся доставить ее в Луксор на самолете. Вылететь можно
уже через час. Сам он приедет на следующий день, экспрессом.
Они немедля отправились на аэродром. Клерфейт пристегнул Гэм к
самолетному креслу и запустил двигатель. Когда она глянула вниз, узкие
улочки Каира были уже глубоко внизу. Горизонт отступал вдаль; каменный
массив Мокаттама распался на ущелья и плато. Затем навстречу хлынула
пустыня, и самолет устремился к широкому Нилу.
Неподалеку от Хелуана они обогнали две увеселительные барки. Пассажиры
на палубе махали им вслед. Гэм бросила вниз шляпу. Ветер свистел в волосах
-- как же неистова и стремительна жизнь!
Она откинулась на спинку кресла. Клерфейт сидел впереди; над ним
возвышались какие-то конструкции, и он казался неотъемлемой их частью -- не
человек, а воплощение полета...
Пейзаж, чуть размытый вихрем пропеллера, окрасился золотом; наступал
вечер. Деревенские псы во весь дух бежали вдогонку за огромной птицей, ослы
застывали как вкопанные, какая-то феллашка упустила стиранное белье,
пароходы исторгали блестящие дымы -- мир выглядел словно полотно старого
голландского мастера.
У Асьюта Клерфейт начал снижение. Гранатовые рощи возле гавани и
фиговые сады Эль-Хамры взвились вверх, то справа, то слева над бортом
показывалась пароходная пристань, шасси мягко коснулись земли, самолет
покатил по летному полю и наконец стал.
Ступив на землю, Гэм пошатнулась. Арабы толпой бросились к самолету;
следом подъехал автомобиль и затормозил прямо перед нею. Она увидела руку с
крупным опалом на пальце. Лунки ногтей были темными. Креол открыл дверцу,
выпрыгнул из авто и предложил свои услуги. Клерфейт, не отвечая ему,
отправил одного из арабов за полицейской охраной для аэроплана и только
потом согласился принять помощь -- с подчеркнутой благодарностью, в которой
креол явно услышал пренебрежение.
Креол привез их в гостиницу, прощаясь, склонился перед Гэм. Руку
Клерфейта он будто и не заметил. Тот скривил губы -- креол вспыхнул и едва
не кинулся на него с кулаками, но Клерфейт с невозмутимым презрением уже
отвернулся.
Вечером Клерфейт показал Гэм гробницу номарха Хап-Тефы. На обратном
пути по автомобилю кто-то выстрелил.
-- Креол, -- сказал Клерфейт, затормозил, вышел из машины и, стоя в
лунном свете, стал ждать. Никто не появился, и Клерфейт снова сел за руль.
Ароматы ночи набирали силу. Вдоль дороги стояли пальмы, точно
выреза
|
