Луна поднялась над краем каньона вблизи истока Малого Колорадо. В ее
мягком свете купались ряды ив на берегу небольшого горного ручья и
смоковницы, под которыми стояла крошечная хижина, где я жил уже несколько
недель в Белых горах Аризоны.
Я стоял на пороге хижины, наслаждаясь мягкой красотой аризонской ночи.
Все вокруг было мирным и безмятежным, и мне казалось невозможным, что всего
несколько лет тому назад яростный и ужасный Джеронимо стоял на этом же месте
у этой хижины или что поколением раньше этот казавшийся пустынным район
населяла более не существующая раса.
В разрушенных городах я искал секрет ее происхождения. Как бы я хотел,
чтобы эти остывающие утесы из лавы могли заговорить и рассказать мне все,
чему они были свидетелями с тех пор, как вынырнули из моря расплавленной
лавы и превратились в холодные молчаливые конусы, усеивающие всю равнину
вокруг каньона.
Мои мысли вернулись к Джеронимо и его яростным воинам-апачам. Затем я
вспомнил о капитане Джоне Картере из Виргинии, чье мертвое тело уже свыше
десяти лет лежит в какой-то забытой пещере к югу отсюда; в пещере, где он
пытался найти убежище от преследовавших его индейцев.
Мои глаза, следуя за мыслями, обшаривали небо, пока не остановились на
красном глазе Марса, сиявшем на черно-синем небосводе. Марс долго занимал
мои мысли, даже тогда, когда я вернулся в хижину готовиться к ночному сну
под шелест смоковницы, чье мягкое и успокаивающее шуршание смешивалось с
журчанием воды Малого Колорадо.
Мне не хотелось спать. Раздевшись, я придвинул к изголовью постели
керосиновую лампу и решил насладиться гангстерским романом с убийством и
похищениями.
Моя хижина состояла из двух комнат. Из них меньшая, задняя, - это моя
спальня. Большая, передняя, служит для всех остальных целей; это и столовая,
и кухня, и гостиная. Со своей постели я не мог видеть, что в ней происходит.
Тонкая перегородка отделяла спальню от гостиной. Она была сделана из
грубо отесанных досок, между которыми были оставлены большие щели. Вдобавок
дверь, объединявшая обе эти комнаты, редко закрывалась, так что я хотя и не
видел передней комнаты, но слышал все, что происходило в ней.
Не знаю, более ли я восприимчив к внушению, чем средний человек, но
следует признать, что убийства, чудеса и гангстерские романы кажутся мне
белее яркими, когда я читаю их ночью и в одиночестве.
Я как раз дочитал до того места в романе, где убийца подкрался к своей
жертве, когда услышал, что входная дверь в мою хижину открылась и снова
закрылась.
Я сел и сунул руку под подушку, где лежал кольт сорок пятого калибра.
Керосиновая лампа слабо освещала мою постель, немного более яркий свет падал
на изголовье. Передняя комната была во тьме, насколько я мог видеть,
наклонившись с кровати и заглядывая в дверь.
- Кто там? - спросил я.
Я снял предохранитель и опустил ноги на пол, потом, не дожидаясь
ответа, задул лампу.
Низкий смех послышался из соседней комнаты.
- Отличная штука - ваша стена со щелями, - сказал глубокий голос, -
иначе бы я нарвался на неприятности. До того, как вы задули лампу, я успел
разглядеть внушительный пистолет.
Голос был мне знаком, но я не мог вспомнить, кому он принадлежит.
- Кто вы? - спросил я.
- Зажгите лампу и я войду. - ответил мне мой ночной посетитель. - Если
вы боитесь, держите дверь под прицелом, но, пожалуйста, не нажимайте курок,
пока не узнаете меня.
- Черт возьми! - воскликнул я, пытаясь зажечь лампу.
- Стекло еще горячее? - спросил голос из внешней комнаты.
- Очень, - ответил я, ухитрившись, наконец, зажечь фитиль и надеть
стекло. - Входите.
Я остался сидеть на краю постели, но держал дверь под прицелом своего
пистолета.
Снова послышалось звяканье металла, а затем в круг света от моей лампе
вступил мужчина и остановился у входа. Это был высокий человек в возрасте
между тридцатью и тридцатью пятью годами, с серыми глазами и черными
волосами. Он был обнажен, если не считать кожаных ремней, поддерживающих
оружие неземного образца - короткий и длинный мечи, кинжал и пистолет. Но
глаза мои не нуждались в разглядывании деталей, я узнал его. Отбросив в
сторону пистолет, я вскочил на ноги.
- Джон Картер! - воскликнул я.
- И никто иной, - ответил
|
