Посвящается Венди
ОСОБАЯ БЛАГОДАРНОСТЬ
Доминику Эйблу, моему агенту - еще раз. Киту Нейлсону - за советы, за критику, за его осведомленность во всех темных, мрачных, ужасных аспектах жизни, больших и малых. Дону Кэннону, превосходному книготорговцу. Джеффу Титсу - выдающемуся фотографу. И моей семье - за их проблемы с почтовым ведомством.
1
Был первый день лета. Первый день свободы.
Дуг Элбин, стоя на крыльце, разглядывал сосны на вершинах холмов, окружающих город.
Если быть точным, календарное лето началось три недели назад. Да и первым днем свободы можно было считать прошлую субботу. Но сейчас наконец-то наступил первый понедельник после окончания занятий в школе, и Дуг, наслаждаясь пейзажем, испытывал полное блаженство. Глубоко вздохнув, он ощутил запахи сосны, бекона, меда и жареных пирожков - смешанные запахи завтрака и леса. Запахи утра.
На улице было прохладно, дул ветерок, но он знал, что это продлится недолго. На небе ни облачка, и днем температура наверняка поднимется градусов до тридцати. Дуг оглядел горизонт.
Вдали лениво парил коршун, вычерчивая широкие плавные круги, как бы отдаляясь от намеченной цели. Над гребнем холма из-за деревьев от одинокого костра тянулась ввысь тонкая струйка дыма. Ближе можно было различить бурную деятельность мелкой живности - кроликов, белок, порхающих колибри и перепелок.
Сегодня он встал, как обычно по будням - с рассветом, но однако ощущение неизбежно надвигающегося рабочего дня, которое так омрачало утренние часы, отсутствовало. Ему не надо спешить одеваться, торопливо завтракать, проглядывая заголовки газет. Впереди целый день, и временем можно распоряжаться по своему усмотрению.
Услышав щелчок замка. Дуг обернулся. В приоткрытую дверь высунулась голова Триш.
- Что ты хочешь на завтрак?
- Ничего, - улыбнулся Дуг, бросив взгляд на взлохмаченные волосы и сонное лицо жены. - Я не голоден. Иди лучше ко мне.
- Нет, - зевнула она. - Слишком холодно.
Все-таки, что тебе приготовить? Нельзя же не завтракать, если у тебя начались каникулы. Завтрак - это...
- Самая важная еда дня, - закончил он ее фразу. - Я знаю.
- Ну, что ты будешь? Гренки с молоком?
Вафли?
Дуг потянул носом, вдыхая запахи, доносящиеся из соседних домов.
- Яичницу. С беконом.
- Дробленую овсянку. И пшеничные тосты.
Хватит поглощать холестерин.
- А зачем тогда спрашивать?
- Это был тест И ты его не прошел. - Триш прикрыла сетчатую дверь. - Когда закончишь общаться с природой, возвращайся в дом. И прикрой поплотнее дверь. Утро холодное.
- Совсем даже не холодное, - усмехнулся он.
Жена ушла, и Дуг продолжил разглядывать скалистые склоны горного хребта, поросшие соснами. Тонкая струйка дыма стала погуще, но из-за ветра быстро таяла в голубом небе. Он еще раз вздохнул полной грудью, наслаждаясь летом и великолепным ощущением свободы. Но что-то уже изменилось. Ветер донес какой-то смутно знакомый горько-сладкий запах, который непонятно почему ассоциировался с чувством утраты.
Настроение упало. Дуг отвернулся и направился в дом. Над головой пролетела колибри и юркнула в гнездо над кухонным окном.
Триш уже занималась завтраком. Она деловито нарезала тонкие ломтики хлеба домашней выпечки, собираясь пожарить тосты. Судя по тому, что на столе стояла открытая картонная коробка с овсяными хлопьями, угроза дробленки миновала. Еще с порога Дуг заметил большой кувшин с апельсиновым соком и уверенно направился прямо к нему. Триш подняла голову.
- Иди будить Билли.
- Лето, - возразил Дуг. - Пусть парень спит, сколько хочет. У него же каникулы.
- Я не хочу, чтобы он валялся в кровати весь день.
- Весь день? Сейчас только половина седьмого!
- Все равно ему пора вставать, - повторила жена и опять погрузилась в процесс нарезания большой буханки на тонкие ломтики равной величины.
Дуг, нарочито громко топая ногами, поднялся на второй этаж, надеясь, что сын проснется от, звука шагов. Однако Билли безмятежно спал.
В изголовье кровати из-под простыни торчали его ноги, а голова покоилась на подушке в противоположном краю. Дуг направился к мальчику, переступая через разбросанные по всему ковру брюки, рубашку, носки, трусы. В щель между зелеными гардинами пробивалось солнце; яркие лучи высвечивали расклеенные на дощатых
|
