ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава 1
Оливер Кэмпбел, авиаконструктор, проговорил:
- Сделай это, Брюс. Я обещал ему и должен выполнить обещание. - Он поправил в камине горящее полено и взглянул на Дункана, курившего в раздумье сигару.
- Сколько лет юноше? - спросил Дункан глухим голосом.
- Восемнадцать. Как раз вчера он получил извещение от моего зятя, что принят в университет.
- Тогда как же ты мыслишь себе все это?
- Он уедет домой, как только окончит курсы, - ответил Кэмпбел. - Свою задержку сможет объяснить войной.
- А как чувствует себя доктор Шавош? - спросил Дункан и отхлебнул из чашки чая.
- Он временно бросил исследовательскую работу. - Кэмпбел понял, что его друг хочет переменить тему разговора, но продолжал:
- Ты ведь знаешь, что мой внук живет у него.
- А почему Игнац Шавош бросил научную работу?
- Видимо, у него были на то причины. Он открыл частную клинику.
Аннабелла - его первый ассистент.
- Твоя дочь, как вижу, очень полюбила Венгрию.
- Аннабелла - да. А вот Эржебет никогда не сможет полюбить эту страну.
Мне кажется, что Кальман именно поэтому... - Кэмпбел умолк и снова стал ворошить тлеющие поленья.
- Она не любит сына? - спросил Дункан.
- Эржебет отрицает это, но я знаю, что не любит. Хотя, по правде сказать, Кальман очень приятный юноша и вполне заслуживает любви. - Кэмпбел раскалил докрасна конец железного прута и, вынув его из камина, зажег о него сигарету. Потом, кряхтя, выпрямился во весь рост, держась за поясницу. Кэмпбел был высокий сухопарый мужчина; лицо его испещряли морщины. - Эржебет боится, - продолжал он, - что Кальман унаследовал необузданный нрав своего отца. Я, например, этого в нем не замечал...
Прислать его?
- Что ж, пришли, - согласился Дункан и стряхнул пепел с сигары.
Через несколько минут Кэмпбел вернулся с высоким стройным молодым человеком. Он включил свет и обратился к юноше:
- Это мой друг, сэр Брюс Дункан.
- Я рад, сэр, что могу познакомиться с вами, - проговорил молодой человек и склонил голову.
Дункан не подал ему руки и жестом указал на кресло. Кэмпбел продолжал:
- С сэром Дунканом ты можешь говорить так же откровенно, как со мной.
- Хорошо, дедушка, - с почтением ответил юноша.
Кэмпбел вышел из комнаты, а Кальман повернулся к Дункану:
- Разрешите налить вам, сэр?
Дункан кивнул. Юноша осторожно наполнил рюмку и поставил ее на маленький столик.
- Ваш дед упомянул, что вас приняли в университет.
- Да, сэр. Я хотел бы стать преподавателем венгерской литературы и истории.
- Вы любите литературу?
- Я потому хотел бы стать преподавателем, чтобы и у других привить любовь к литературе. Я с тех пор, собственно, и стал ненавидеть нацистов, когда они начали сжигать книги.
- И сейчас вы хотите сражаться против них?
- Все мои помыслы только об этом, сэр.
Дункан кивнул и заговорил тихо, неторопливо:
- Война против нацистов идет вот уже три недели. Она, молодой человек, ведется по многим направлениям. Мы сражаемся с ними не только в воздухе, на море и на суше, но и в других сферах. Мы - организующие и направляющие эту борьбу - находимся в трудном положении. Для того чтобы бороться с нацистами, нам нужны не только летчики, моряки, танкисты и стрелки, но и такие солдаты, которые сражались бы в тылу, действуя силой своего духа...
Эта форма борьбы, разумеется, опаснее, сложнее и разностороннее, чем те, о которых мы говорили раньше. Вы согласились бы на подобную службу?
- Почел бы за счастье, сэр, - убежденно сказал Кальман.
- Даже в том случае, если бы эту борьбу вам пришлось вести у себя на родине?
- В Венгрии?
- Да, там, молодой человек. Ведь нацисты наверняка ввергнут Венгрию в войну. Поэтому вам и придется ср
|
