Твёрдо стойте на своем нежелании вникать
в формулы алгебры. В жизни, уверяю вас, ника-
кой алгебры нет.
Ф. Лейбовиц
Как змеи охотнее всего прячутся под
камнями
и скалами, так и самая опасная ложь
чаще всего гнездится в великих, патетических,
мнимо героических признаниях.
С. Цвейг
Минздрав предупрежал
Ничто не способно изменить мир в наших глазах так,
как хорошая порция спиртного. Искажаются цвета, приту-
пляются обоняние и вкус, увечатся мысли и эмоции. Урод-
ливое вдруг преображается, а плоское — почему-то стано-
вится смешным.
Если ты не выпил на шумной гулянке, то вокруг ви-
дишь только ржущих с пальца болванов. Если не залил
всё выпитое пивом, то опять-таки ничего, кроме ржущих
с пальца болванов, не появится. И если сам ты не станешь
ржущим с пальца болваном, то ничего больше и не будет.
— Ого-го… Вот это чувака скрутило…
— А остальные-то нормально?
— Более-менее.
Виктор едва распознавал однозвучные полупьяные
голоса за спиной. Над ушами шуршал куст, где-то внизу
настырным бренчанием о камни слух резала вода. Шаги,
неразборчивые слова и дурносмех приятелей доносились
из темноты лесопосадки. Воняло сыростью, тиной. Всё сли-
валось воедино, расплывалось в сознании и ещё больше
спутывало хмельные мысли. Витька скручивался, хватаясь
за живот, сжимался и корчился от рвотных позывов. Как
надрезанный ножом изнутри, ныл живот.
— Сдаётся, зря мы третью бутылку открыли. Водяра
мне сразу левой показалась.
— Да иди ты! Думаешь, отравление? Может, просто
перебрал? Он ведь за двоих сегодня!
— Нет, на него не похоже… Раньше он и за троих, и за
четверых— и ничего. Ещё потом в три часа ночи рвался в
центр продолжать кутить.
— Ладно. Надо что-то решать. Витёк, ты как?
Парень изможденно вытер ладонью рот и обернулся на
ребят водянистыми глазками. Больные усталые веки сон-
ной поволокой скатывались вниз.
— Я в хлам.
— Витенька, тошнит ещё?! — опьяневшая, но ещё
адекватная, с растрёпанными рыжими кудрями Лика,
проваливаясь шпильками в грязь, с трудом подковыляла к
нему. От неё разило сладкими абрикосовыми духами. Ещё с
утра этот запах возбуждал Виктора, будоражил и притягивал,
но сейчас, смешавшись с лёгким духом перегара, он ничего,
кроме тошноты, не вызывал. Мальчишка схватился за голову.
Перед глазами, размытое, всё плыло и дёргалось. Он снова отвернулся к кустам и затрясся в очередном рвотном приступе.
— Хреново…
— Чё делать будем?
— Домой повезём, а чё ещё? Ты глянь на него.
Витя попытался подняться, но тело тут же, точно тря-
пичное, потеряло равновесие и поприветствовало землю.
— Не-е-е-е!.. — истошно завопил он, повторяя попыт-
ку подняться. — Там же предки! Мне от бати пипец будет!
Не домой, не надо.
— А куда ж мы тебя денем? Тут оставим?
По компании прошёлся лёгкий смешок.
— Лёшка, бери его под руки, — Влад, как видавший
виды, тяжело вздохнул и присел, закидывая вялую Витьки-
ну конечность себе на шею.
Лёшик, с трудом удерживающий собственный пьяный
торс на ослабших ногах, кое-как помог Владу поднять дру-
га с земли.
— Хоть бы машину поймать какую. Говорил я, надо
было в клубе посидеть. Нет, вам за город, за город, блин!
На природу.
|
