Предисловие
1
Кто такой Моке, и как эта история стала известна тому, кто ее рассказывает
Почему за первые двадцать лет моей литературной жизни, с 1827 по 1847 год, мои мысли так редко обращались к маленькому городку, в котором я родился, к окружавшим его лесам и деревушкам? Почему мне казалось, что весь этот мир моей юности исчез, словно окутанный облаком, а будущее, к которому я шел, мне казалось таким ясным и сияющим, как чудесные острова, принятые Колумбом и его спутниками за корзины цветов, плывущие по морю?
Увы! Дело в том, что первые двадцать лет жизни мы живем надеждой, а двадцать последних — действительностью.
Когда утомленный странник выпускает из рук посох, расстегивает пояс и садится у обочины дороги, он бросает свой взгляд на пройденный путь и, так как будущее в тумане, всматривается в глубины прошлого.
Тогда в песчаных морях он с удивлением видит, как на уже пройденном пути забрезжили дивные оазисы прохлады и зелени, которые он миновал не только не остановившись, но и не заметив.
Как быстро он шел все это время! Как торопился к тому, чего не достичь... к счастью!
Только теперь он замечает, каким был слепым и неблагодарным, и говорит себе, если снова встречу на своем пути одну из таких зеленых рощ, останусь здесь на всю жизнь, разобью палатку и здесь окончу свои дни.
Но молодости не вернуть. Только память, словно легкие лодки под белыми парусами, преодолевающие течение рек, совершает благочестивое паломничество к первым дням, возвращаясь к истокам жизни.
А плоть продолжает свой путь, но плоть без памяти, как ночь без звезд, как лампа без огня.
Плоть и память идут каждая своей дорогой.
Плоть бредет наугад к неведанному.
Память, подобно блуждающему огоньку, парит над следами, оставленными на пути: только она уверена, что никогда не собьется с пути.
Побывав в каждом оазисе, собрав каждое воспоминание, она быстро возвращается в еще более изнуренное тело, чтобы жужжанием пчелы, песней птицы, журчанием ручья рассказать об увиденном.
И, слушая этот рассказ, взор странника оживает, на устах появляется улыбка, светлеет лицо.
Он не может вернуться в молодость, но благодаря Провидению молодость возвращается к нему.
И он любит рассказывать вслух о том, что нашептала его память...
2
Не знаю, что именно, но со мной что-то случилось.
Сделав первую остановку на жизненном пути, оглянувшись назад, я сначала рассказал историю Бернарда и его дядюшки Бертелена, затем историю Анж Питу, его невесты и тетушки Анжелики, потом историю Чистой Совести и его невесты Мариетты, затем историю Катрин Блюм и отца Ватрена.
Теперь я расскажу историю Тибо — вожака волчьей стаи — и сеньора де Вез.
Несколько слов о том, как события, с которыми я хочу познакомить вас, мне стали известны.
Вы об этом сейчас узнаете.
Вы читали мои «Мемуары» и помните друга моего отца по имени Моке?
Вы смутно припомните этого персонажа, если вы их читали.
Если не читали, вы, конечно же, вовсе не вспомните о нем.
В любом случае мне необходимо представить вам Моке.
Очень давно, как я припоминаю, когда мне было три года, отец, мать и я жили в маленьком замке под названием Рвы, расположенном на границах департаментов Эн и Уаз, что между Арамоном и Лонгпре.
Этот маленький замок назывался так потому, что был окружен огромными рвами, наполненными водой.
Я не буду рассказывать о сестре: она была в пансионе в Париже, и мы видели ее только раз в году во время каникул.
Кроме нас в замке жили:
1. Большой черный пес Трюфф, наделенный исключительным правом быть радушно принятым повсюду ввиду того, что я превратил его в мое верховое животное.
2. Садовник по имени Пьер, который собирал для меня в саду большую коллекцию лягушек, ужей и других разных животных, интересовавших меня.
3. Негр, камердинер моего отца по имени Ипполит, некто вроде черного Простофили, чье простодушие стало притчей во языцех, которого мой отец держал, я думаю, для того, чтобы пополнять серию анекдотов, которые не уступали шуткам Брюне.
4. Сторож по имени Моке, которым я сильно восхищался, потому что каждый вечер он рассказывал великолепные истории о вампире и оборотне, прерывавшиеся лишь при появлении генерала, именно так называли моего отца.
5. Наконец, молодая кухарка, отзывавшаяся на имя Мари.
|
