ГЛАВА 1.
На плодородных травяных равнинах Насид Хьюдрила, где над широкой, сверкающей зеленью зеркальной гладью реки Дримуд возвышается, как большой перст, укрепленный город Кил-Бар-Бенид, собрались армии Годланда. Они поджидали подхода Орды Тотумака. Несмотря на все боевое мастерство Орды, на ее безжалостность и свирепую жестокость, о которой твердила молва, не ее боялись защитники Годланда. В их постоянно пополнявшихся рядах было много своих отважных бойцов и прославленных воинов, умелых наемников и профессиональных солдат, которые не боялись человека с копьем и не пасовали перед взмахом меча. Страх на них нагоняло одно имя. Имя Неизвестного, ужасной тени, слухи о которой уже воплощали ее в реальность. Хаксан Мундуруку.
О нем говорили как о чудовище, колдуне, бездушно убивавшем мужчин и измывавшемся над женщинами. Темные искусства были его основным занятием, а чужое отчаянье – наслаждением. Свой голод он утолял человеческой плотью, а жажду – кровью. Там, где прошлась его Орда, оставалась опустошенная земля, сочившаяся гноем. Полагали, что он не успокоится, пока весь цивилизованный мир не будет в страхе валяться в его ногах и лизать его пятки. Внешность его, как говорили, была столь омерзительна, что могла шокировать сильных мужчин, а его прикосновение вызывало содрогание даже у самых смелых женщин. Защитников Годланда утешало только то, что ни одно существо, даже самое дурное и порочное, не может быть таким на самом деле.
Сколь же далеки они были от истины!
Выступ Кил-Бар-Бенида образовывал ворота в Годланд. Город прикрывал самые лучшие и удобные подступы к плодородным землям, лежавшим дальше на запад. Двенадцать мостов соединяли берега реки Дримуд, оживляя торговлю. За те месяцы, что слухи о приближающейся Орде переросли из шепота в рев, торговый поток через великую реку замедлился, пока, наконец, не превратился в тонкую струйку. Теперь, когда основные силы Орды были уже близко, от огромного наплыва беженцев осталось лишь несколько перепуганных возчиков.
Коренастый седой генерал Гуфри, которому вообще-то трудно было чем-нибудь угодить, тихо радовался этому спаду. То, что жители с другого берега Дримуда покинули свои жилища, значительно облегчало его работу. Из двенадцати мостов восемь были узкими или шаткими. Чтобы удерживать их, достаточно нескольких батальонов решительных защитников: имея пушку, они могли сбросить в быстрый поток внизу даже самых упорных и опытных вояк.
Зато оставшиеся четыре моста требовали большего внимания. Широкие, построенные из прочного камня, они открывали главные подступы к городу и лежащим за ним равнинам. Все четыре нужно удержать любой ценой. Если хоть один из них будет захвачен, врагам откроется прямая дорога в город. За мостами раскинулся сам город с извилистыми улицами и просторными площадями, а еще дальше стоял замок с хорошо охраняемыми высокими прочными стенами. Гуфри и его соратники были уверены, что замок может выдержать натиск любого противника. Но укрыться за стенами крепости означало отдать город со всеми его богатствами на разграбление врагу. Защитники Годланда не могли допустить, чтобы процветающий мегаполис оказался растоптанным грубым сапогом Тотумака.
Что касалось злого могущества Хаксана Мундуруку, то в рядах Годланда находились свои искусные мастера магии. Посовещавшись с наскоро собранным военным советом, Гуфри убедился, что эти несколько магов и чародеев способны справиться с Мундуруку. Самомнение и заносчивость Мундуруку, скорее всего, намного превосходили его колдовские способности. Армия сможет отразить любую атаку Тотумака, а чародеи Годланда справятся с магическим нападением на город.
Успокоившись на этот счет, следующие несколько дней Гуфри наблюдал за тем, как укрепляли городские бастионы. Особенное внимание уделял стратегически важным мостам, но не забывал и про внутренние крепостные укрепления. Наконец, он уверился в том, что при виде Кил-Бар-Бенида Тотумак решит, что не в его интересах напрасно расшибать себе лоб о неприступную крепость.
Тяжелые облака заволокли небо, воздух наполнился промозглой, липкой сыростью конца лета, когда разведчики сообщили о приближении Орды. Но их подтверждения и не требовалось, поскольку с высоких башен замка уже давно было видно разливающееся зарево горящих деревень и полей. Как только передовые отряды Орды появились из леса на другом берегу реки, солдаты и жители Кил-Бар-Бенида смогли впервые рассмотреть, кто грозил им разорением.
Даже издалека зрелище было ужасным и пугающим: скрюченные и горбатые, беззубые и двухголовые, бритые и, наоборот, заросшие бородами. От каждого в бесчисленных рядах Орды веяло злобой и испорченностью. Они – как уродливый нарост на теле земли, и это только представители людского рода. По меньшей мере наполовину Орда состояла из других существ.
Там были твари с косыми глазами и узкими, как у цапли, клювами длиной с человеческую руку. Двуногие рептилии, покрытые черной шерстью, разевали рты, окаймленные длинными усами, как у толстых морских котиков. Их более коренастые соратники несли на неестественно сгорбленных плечах копья и пики. Среди них находились огромные великаны, заросшие рыжей шерстью, с бородавчатыми, прыщавыми лицами и немигающими глазами без век, свирепо взирающими на мир. Более мелкие воины этой армии отверженных, кто прыгая, кто волочась и ковыляя, подтягивались к бивуакам, разбитым вокруг больших костров. На огне поджаривались, капая жиром, огромные куски мяса. Горожане старались не думать, откуда бралось это мясо.
Командиры в сверкающих черных доспехах шныряли среди своего дьявольского войска, как акулы среди стаи рыбешек. Они щедро раздавали направо и налево грязные проклятия и крепкие тумаки, используя кнуты и кулаки. Никто в Орде не протестовал против такого грубого обращения: никто не осмеливался, а некоторые даже упивались.
Все это увидели и услышали защитники на мостах и в самом городе. Устрашающее зрелище вражеского лагеря заставило слабодушных сразу же дезертировать под покровом ночи. Большинство, однако, остались, и их число постоянно росло за счет неиссякаемого потока прибывающих в город воинов. Каждый здравомыслящий человек понимал, что именно здесь надо останавливать завоевателей, пока они не добрались до богатых нив и просторов Годланда. Если задержать их на дальнем берегу Дримуда, то запад будет в безопасности. Если позволить им переправиться, то хаос восторжествует. Уступить сейчас означало обречь себя на беспросветную, безнадежную жизнь, похожую на бесконечный ночной кошмар.
Гуфри и его генералы знали, что все, что от них требовалось – это удержать мосты. Хотя вид Орды был поистине ужасным, захватчики пока не продемонстрировали ничего такого, что способно вселить отчаяние в сердца опытных, хорошо подготовленных солдат. Кажется, у них даже не было артиллерии, а это давало большее преимущество хорошо вооруженным защитникам. Ну что ж, пусть только сунутся!
Что они и сделали на двенадцатый день, несмотря на хмурое небо и продолжительный, застилающий взор дождь.
Гуфри установил авангардный командный пост на вершине Водяной башни, которая защищала самый большой и важный мост через Дримуд. Посредине моста были построены несколько баррикад. Такие же защитные валы были сооружены на остальных одиннадцати мостах. Гораздо выгоднее направить поток атакующих в один из образовавшихся узких проходов, чем сталкиваться с неприятелем в открытом поле. Это не позволит им навалиться на обороняющихся превосходящими силами. Случись им перебраться или силой пробиться через укрепление, защитники тут же отступят к следующему рубежу. Таким образом, силы нападающих будут постепенно убывать у каждой стены, тогда как число обороняющихся будет увеличиваться за счет ожидающего сзади подкрепления.
Когда наступит подходящий момент, Гуфри или другой генерал, командующий обороной одного из мостов, сможет ввести в бой свежий резерв для сокрушительной контратаки и отбросить неприятеля назад за реку. Защитники не будут их преследовать, но постараются уничтожить как можно больше врагов, прежде чем вернуться к обороне мостов. В случае же, если Орде удастся пройти весь мост до конца, их будут поджидать высокие ворота и укрепленные стены города.
Это был очень хороший план – логичный, немудреный и легко выполнимый. Гуфри, Шопунель, Сигизмунд и другие старшие офицеры были уверены в нем. В случае удачи они навсегда бы уничтожили Орду Тотумака как военную угрозу для Годланда.
Когда битва, наконец, началась, Гуфри стоял наверху Водяной башни и щурился от дождя. Он видел, что все идет как задумано. Сотрясая воздух воинственным нечеловеческим криком вперемежку с отдельными боевыми кличами, Орда навалилась сразу на все четыре главных моста. Если таким образом они надеялись найти уязвимое место, то их ждала жалкая неудача. Только на Соляном мосту защитников потеснили назад яростным натиском превосходящие силы противника. При поддержке кавалерии, державшейся в резерве как раз для такого случая, оборона закрепилась у самой стены перед городскими воротами.
Генерал Сигизмунд из Великого Мойда Вирийского лично возглавил контратаку. Он вывел из ворот тяжелую кавалерию, собранную с четырех королевств, – закованных в латы лошадей и антилоп. Их удар по врагам был воистину сокрушительным. Те, кого не затоптали копытами, не зарубили мечами и не закололи копьями, бежали назад по усыпанному телами мосту или прыгали в воду. Кого-то утянули на илистое дно доспехи. Других быстрым течением Дримуда отнесло далеко от поля боя. Это была уже не оборона, а разгром. В самом городе ликующие горожане наполнили воздух приветственными возгласами.
Победа произвела удручающее впечатление на остальные отряды нападающих. Те, кто штурмовали другие мосты, увидели, что их дотоле непобедимые соратники разбиты и опрокинуты в воду. Они и сами почувствовали неуверенность, дрогнули и вскоре один за другим были отброшены на противоположный берег, откуда недавно начали атаку. Как и планировалось, торжествующие преследователи остановились у берега. Они потрясали оружием и осыпали поверженного противника насмешками, а потом вернулись на свои оборонительные рубежи.
В тот вечер Шопунель и другие командиры поздравляли Гуфри и друг друга.
– Это еще не все. – Гуфри был слишком опытным воякой, чтобы поверить в такую легкую победу. – Они нас пока только испытывали.
– Дорогое испытание. – Довольный командир лучников облокотился на резной каменный портик, пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь туман. Легкий дождь размыл и смягчил картину побоища, кровавые следы которого до сих пор оставались на мосту. Особенно благотворно подействовал очищающий душ на Соляной и Брешевый мосты, отмыв их гладкие мощеные мостовые от ярко-алой крови и вернув им серо-стальной блеск.
– Мы тоже понесли потери, – сказал Шопунель. – Надо оказать помощь раненым и на их место ввести пополнение. – Он и Гуфри, вместе с несколькими инженерами стали думать, как восстановить разрушенные укрепления наиболее уязвимого Соляного моста.
Орда не стала дожидаться утра. Надеясь застать защитников Кил-Бар-Бенида врасплох, пока они не отдохнули и не восстановили силы, полчища Тотумака предприняли вторую атаку сразу после полуночи. На этот раз в темноте им удалось ближе подойти к защитным палисадам, прежде чем их обнаружили. Но полной неожиданности все же не получилось.
Защитники ответили на их выпад энергично и решительно. Они медленно отступали на всех четырех мостах, стараясь нанести как можно больший урон, прежде чем отойти. Положение стало отчаянным, когда Орда ввела в бой кавалерию. Верхом на пустоглазых хорбистах с острыми торчащими вперед рогами и разевающих пасти с зазубренными клыками ордынцы рассеяли защитников до неприступного Заслонного моста. Это серьезно ослабило левый фланг обороны. Возникла угроза захвата башни и края городской стены. Высланная на подмогу конница Годланда не смогла остановить крупных, как грифоны, и быстроногих, как олени, хорбистов.
Вот тогда Гуфри вызвал Шандрака Грома. Со стратегически выгодной позиции на вершине холма за городской стеной прославленная артиллерия Доминионов-близнецов сеяла огонь и смерть среди наступающих тотумакцев. В середине ночи сквозь дождь загремели взрывы, снаряды градом посыпались на мост и противоположный берег. Напуганные вспышками и грохотом взрывающихся снарядов хорбисты в панике понеслись назад. Они топтали копытами собственное подкрепление и сеяли панику и смятение в рядах ошалевших солдат. Когда после артобстрела защитники Заслонного моста перешли в яростную контратаку, они почти не встретили сопротивления. Тупые твари и жестокие гомункулы падали под разящими ударами мечей и копий.
И снова победа досталась обороняющимся. Опять врагу не удалось даже создать серьезной угрозы воротам города. Вокруг Гуфри ликовали старшие командиры и охранники. Только сам генерал в этом веселье не участвовал. Его упрекнули за такую сдержанность, но он пояснил, что не может заставить себя радоваться. Что-то не давало ему покоя, и тревога будто клещами вцепилась в душу.
Где же Хаксан Мундуруку?
В последующие три дня только дождь тревожил защитников Годланда. Со стратегической точки зрения в такой отсрочке не было смысла. Шопунель был особенно удивлен задержкой – удивлен и доволен, так как у них появилось время отдохнуть, набраться сил и починить поврежденные и разрушенные укрепления на всех четырех мостах.
Конечно, Гуфри знал, что противник тоже использует время, чтобы восстановить силы. Орда понесла тяжелые потери. Сотни тел вынесло течением на узкий каменистый берег у городских стен и доков. Некоторые из них вызывали омерзение своим ужасным видом. Были потери и у защитников. Как бы то ни было, но боевой дух в Кил-Бар-Бениде оставался высоким как никогда, ведь объединенные силы Годланда отразили уже два серьезных штурма. И подкрепление продолжало постоянно прибывать в город, хотя уже не было столь многочисленным, как раньше.
Наутро четвертого дня после ночного нападения на мосты непрерывный дождь сменился легким туманом. Окутав дымкой город и реку, берега и равнины, он придавал неестественное и мрачное спокойствие картине опустошения. Даже лебеди, которые в этом затишье снова стали плавать под мостами и вдоль берегов, были странно спокойными.
Трое дозорных увидели первого люмпенкина. Они были так потрясены, что не успели поднять тревогу, как их буквально разорвали на части сильные мускулистые руки, казавшиеся длиннее тела. Двуногие, покрытые белой шерстью громадины с тусклыми глазами тащились вперед, мотая головами на длинных шеях и на ходу волоча по земле длинные массивные руки. В это время сопровождающие их драмункулы огнеметами сметали все на своем пути, опаляя плотно подогнанные камни и испепеляя то, что способно гореть. За всем этим ходячим кошмаром двигались основные силы Орды Тотумака, еще более зловещие, чем обычно. Их вели офицеры в ужасных доспехах. Прежде они оставались в задних рядах, отдавая приказы, но не участвуя непосредственно в сражении.
На ходу облачаясь в амуницию, Гуфри поднялся на высокий парапет. Рассмотрев происходящее, он сразу понял, что это будет последняя и решающая битва: Орда двинет вперед все имеющиеся силы. Сегодняшний день станет окончательным и безоговорочным триумфом народов Годланда. С нетерпением он застегивал воротник своего плаща и слушал, как позади него Шандрак Гром начал неистовый обстрел.
И снова взрывающиеся снаряды падали в самую гущу врагов у восточного края мостов, где они были сбиты в кучу, становясь легкой мишенью. И снова на изрядно поврежденных, но все еще прочных мостах и на берегу вздымались грязные фонтаны, в которых перемешивались кровь и кости, сталь и камень. И вдруг произошло что-то странное.
Снаряды продолжали падать, артиллеристы Шандрака отправляли их с безошибочной меткостью в скопление врагов. Взрывы по-прежнему раскалывали воздух, и к туману примешивался едкий запах пороха. Но на атакующих это перестало действовать. Что-то защищало их. С недоумением глядя вниз, старшие командиры, ответственные за оборону города и всего Годланда, видели, что снаряды взрывались до того, как они долетали до земли. Похоже было на то, что над мостом появился прозрачный щит из непробиваемого стекла, который прикрывал колонны наступающих бойцов.
– Вон там! – закричала полковник Боралос. Стройная темноволосая командующая кавалерией обладала самым острым зрением среди высшего командования. Проследив взглядом за тем, куда указывала ее прямая, как стрела, рука, Гуфри прищурился и наконец рассмотрел сквозь туман то, что видела она.
Позади каждой из четырех атакующих колонн находился маг. Их охраняли лысые серо-сизые люмпенкины, более крупные, чем их белые собратья, и огромные птицы, которые распускали дикобразьи иглы вместо перьев и разевали лопатообразные клювы, усеянные крепкими острыми зубами. Маги были облачены в черные сутаны с алыми пятнами, изображающими, должно быть, текущую кровь. Кроме одеяний общим у них было только то зло, которому они служили и которое сеяли повсюду.
У одного из магов было четыре руки. Ими он выхватывал прямо из воздуха что-то невидимое и метал это в сторону оборонявшегося противника. Другой маг был тучным и напоминал свиную тушу. Третий был настолько плоским и обладал такими огромными щеками, что казалось, у него совсем нет туловища, а ноги растут прямо из шеи. Четвертый маг, поддерживающий своими заклинаниями штурмующих Соляной мост, носил огромную красную шляпу с высокой тульей, по цвету походившую на его крупный мясистый нос. На этой выдающейся части лица сидели очки в тонкой белой проволочной оправе, а из слегка отвисшей нижней челюсти торчали белые острые зубы. В руках он держал кипу бумаг, откуда зачитывал те заклинания, которые не мог удержать в памяти.
Кроме этого магического щита, который прикрывал нападающих от снарядов Шандрака Грома, четверо колдунов обрушили на головы защитников города горящую серу и раскаленный добела фосфор. С неба на лучников и арбалетчиков сыпались маленькие зубастые рыбки, а назойливый гнус терзал поджидающую своего часа кавалерию.
Пока воодушевленные поддержкой магических заклинаний враги штурмовали бастион за бастионом, высоко на городской стене встревоженные Шопунель и Сигизмунд совещались с Гуфри.
– Наши солдаты отважны и решительны. – На мокром от дождя благородном лице генерала Сигизмунда залегли морщины беспокойства. – Но они не могут сражаться с колдовскими чарами. Заклинание не проткнешь мечом. – Он махнул рукой в сторону стены, где кипело сражение. – Гарнизоны Соляного и Водяного мостов были оттеснены к самым башням. Если башни падут, враг получит доступ в город, а значит, вскоре будет здесь и осадит замок.
– Посмотрите на наших людей, они страдают и гибнут от того, чего даже не понимают. – Уверенность, как маскарадная маска, вмиг слетела с лица Шопунеля. – Они продолжают сражаться, но их боевой дух быстро тает. Что-то нужно делать! Где наши маги?
– Совещаются, во всяком случае, мне так сказали. Пытаются решить, как лучше противостоять этой неожиданной атаке.
Шопунель озабоченно осматривал поле боя.
– Мы не можем ждать, когда переругавшиеся стариканы решат, наконец, как следует действовать. Надо предпринять что-то прямо сейчас.
– Думаете, я этого не понимаю? – Гуфри был так же встревожен, как и все остальные. – Нужно найти способ обезвредить колдунов, возглавляющих штурм, или хотя бы ограничить их влияние. – Он подозвал нескольких гонцов, которые ожидали приказов. – Передайте командующим обороной мостов, что они должны удерживать свои башни любой ценой. Через двадцать минут мы начнем совместную контратаку с кавалерией на всех четырех направлениях. – Как у главнокомандующего обороной города у него были полномочия отдать такой приказ. Он обернулся к остальным командирам.
– Надо собрать лучших лучников, не занятых сейчас в сражении на мостах, и разделить на четыре отряда. Каждый получит в сопровождение тяжелую конницу. Когда начнется контратака, они на колесницах должны пробиться в боевые порядки противника и убить этих колдунов или заставить их покинуть поле боя. Если им это удастся, то я думаю, что тотумакцы, которым поддержка магов вернула былую уверенность, не выдержат и побегут. – Он указал на крепость у себя за спиной. – Я очень уважаю наших ученых магистров, но мы не можем ждать, когда они договорятся между собой.
Это был разумный план, лучшее, что можно было придумать в данных обстоятельствах. Даже погода благоприятствовала ему: когда началось массированное контрнаступление, дождь перешел в легкий туман, что было на руку лучникам.
На Орду обрушился мощный удар. Тяжелая кавалерия, собранная из Блест-на-Йоре и из Кингейта Хрушпара, с налету врезалась во врага, растоптав передние ряды, ошеломив задние и остановив штурмующих мосты прямо у караульных башен. Только на Брешевом мосту контрнаступление замедлилось и стало захлебываться, поскольку это был самый узкий из четырех главных мостов через Дримуд и тяжелой кавалерии не хватало места для маневра.
Кроме того, атакой там руководил тот самый колдун в большой красной шляпе. Он метал ярко-рыжые огненные шары в наступающую конницу, ослепляя лошадей. В это время ордынцы окружали конников и одного за другим стаскивали вооруженных всадников на землю. Передние ряды атакующих тотумакцев, которых подталкивали сзади кровожадные соратники, пробились через строй защитников. Закованные в сталь конники и лучники в колесницах сталкивались, будто лодки, попавшие в пенный водоворот на излучине реки.
Гуфри потемнел лицом и отвернулся от неутешительного зрелища. Хотя он носил на боку меч больше из соображений церемоний, однако стало ясно, что скоро придется использовать его в более прозаических целях.
– Башня Брешевого моста пала, враги входят в город. – Сигизмунд отступил на шаг. – С вашего разрешения, генерал, я лично возглавлю оборону на этом участке. Есть шанс, что мы блокируем их в районе Плистины. Сражаясь за каждый дом, за каждую улицу, мы сможем предотвратить массовый прорыв и не дать им захватить мосты с тыла.
Конечно, с точки зрения стратегии в этом была доля риска. Прорвавшись в город, противник мог развернуть силы и атаковать мосты. Тогда бы оборона города полностью рухнула. Можно продолжать оборонять замок и долины, лежащие за ним, но славный, красивый Кил-Бар-Бенид с тенистыми бульварами и тысячами шпилей будет отдан на разграбление и поругание. Такая перспектива разрывала сердце генерала Гуфри. Оставалось только молиться об успехе затеи Сигизмунда. Если кто и мог провести успешную контратаку в столь стремительно ухудшающейся обстановке, так это только офицер из Ксольчиса.
Прошло всего несколько минут после ухода Сигизмунда, как прибыл запыхавшийся и возбужденный гонец. По его лицу было видно, что он принес хорошие вести, которых им так не хватало в то утро. Что бы это ни было, Гуфри знал, что новость никак не связана с кипевшим внизу боем. Воины Орды продолжали просачиваться в город через Брешевую башню и разворачивать боевые действия на улицах. Уже появились языки пламени и столбы дыма новых занимающихся пожаров – это горели дома и конторы, поджигаемые тотумакцами.
В любом случае хорошие новости были кстати. Гуфри рассеянно ответил на приветствие курьера.
– Да, в чем дело? – Может быть, это сообщение о том, что погода еще больше ухудшится, подумал он с надеждой. Сильный ливень сейчас мог бы приостановить стремительный прорыв врага.
Гонец, а это была девушка, тяжело сглотнула, пытаясь восстановить дыхание. Гуфри отметил, что она очень молода и весьма привлекательна. Потом строго одернул себя: ведь сейчас не время для таких фривольных мыслей.
– Благородные г-господа, – на ее усталом лице капельками оседал туман, – Совет магов Годланда отложил все действия, узнав, что в город только что прибыл Суснам Эвинд!
|
