ПРОЛОГ
Шаттл "Чарльз Мартел"
Вектор Терра 29317
31 января 3051 года
Прикоснувшись к холодным каменным подлокотникам, Анастасиус Фохт сразу
догадался, что находится на троне Аркона. В полудреме, в самой сердцевине
сновидения, он обнаружил, что вокруг него знаменитый парадный зал -
исполинские двери в сумеречной глубине почти сливались со стенами. В той
стороне густела прозрачная аспидная тьма... Вот что еще явилось в сознание -
убежденность в том, что он не один. По крайней мере два боевых робота, два
внушающих ужас "Грифона" стояли у него за спиной. Неумолимые, вызывающие
трепет в душе стражи, более чем пять веков охранявшие престол правителей
Содружества Лиры.
Теперь и тени начали шевелиться, отделяться от стен, заполнять
помещение. Трепет проник в сердце, когда один из силуэтов оформился в
знакомую человеческую фигуру и, прихрамывая, приблизился к возвышению. Фохт
различил памятное ему лицо - этого не могло быть. Этот человек умер двадцать
лет назад!
- Прочь! - с трудом вымолвил Фохт. - Прочь! Ты умер. Тебя нет на
свете!..
Анастасиус даже попытался выкрикнуть эти слова - хотел разбудить себя,
охладить голову, прогнать этого незваного, жуткого гостя.
Видение, как будто угадав его оторопь, остановилось в десятке метров от
трона и куртуазно поклонилось. На его угадываемом лице появилась
надменно-брезгливая улыбка, свойственная влиятельным знатным придворным.
- Конечно, милый друг. Непременно! Но какое это теперь имеет
значение?..
Фохт, бессильно злобясь на себя, ударил кулаком по правому, холодному
как лед подлокотнику.
- Я не позволю! Немедленно прекратить!.. - воскликнул он и ткнул
пальцем в замершее смутное очертание. - Не сметь, Альдо Лестрейд! Я узнал
тебя. Твоего имени давно уже нет в списках личного состава. Ты испарился!
Понимаешь? Ты погиб и исчез в небытии.
Дух равнодушно пожал плечами - струящаяся мертвенно-бледная зыбь
пробежала по его бестелесной фигуре.
- Физически - да. В общепринятом смысле я отбыл в мир иной годы и годы
назад. Интересно, как это произошло? Говорят, меня отравил негодяй, которого
я, сам не ведая о том, когда-то породил.
Он неожиданно мерзко захихикал.
От этого смешка жуть оледенила сердце Фохта, а незваный гость с
какой-то отчаянной веселостью продолжил:
- Я существую теперь в недрах твоего сознания. Забился в подполье и
жду-дожидаюсь своего часа. Как видишь, эти годы не отразились на мне - я все
тот же, полон сил, энергии. Даже хохочу временами... Да-да, я знаю о сеансах
медитации и погружениях в облегчающую меланхолию, которыми изводили тебя
буддийские монахи. Знаю и о сеансах психотерапии, которым подвергали тебя
адепты Ком-Стара. Я все знаю... От меня ничего не скроешь... Все они
пытались освободить, тебя от мучительных воспоминаний, свести, так сказать,
к нулю уровень угрызений совести. Как видишь, результат налицо. Я тут как
тут, живехонек и здоровехонек. Разве что не хватает прежней, набитой
скверной, тесной оболочки, но это такие пустяки. Не правда ли, регент по
военным вопросам?.. Тем более что теперь я способен видеть тебя насквозь.
Греховные вожделения, предупреждаю тебя по-дружески, погубят и твою плоть,
если ты не откажешься от них. Или осуществишь свои тайные помыслы на деле.
Сколько можно грезить о власти?!
Тень обвела руками зал.
- Будем считать, что ты добился своего, - продолжил дух Лестрейда. - Ты
занял трон правителя Содружества Лиры. Наконец жажда власти, которая мучила
тебя всю жизнь, удовлетворена. Будем считать, что хотя бы во сне получилось
по-твоему.
Фохт надменно вскинул седовласую голову. Он был одноглаз, лицо - в
морщинах.
- Ты ошибаешься, Лестрейд. Тот человек, который рвался к власти,
давным-давно сгинул.
Он указал на свое широкое, свободно струящееся от плеч к подножию трона
одеяние. Как раз на уровне груди, на левой стороне, сияла вышитая эмблема -
золотая звезда.
- Как видишь, я теперь служу Ком-Стару и следую Заповедям Блейка. Этот
трон и власть в Арконе по праву принадлежат Мелиссе Штайнер-Дэвион. Я ее
верный подданный и склоняю голову перед обоими правителями-супругами. Я
горжусь, что у меня хорошие отношения и с Мелиссой, и с Хэнсом Дэвионом.
Дух опять захихикал, теперь в его кудахтающем смешке отчетливо
прозвучала горечь.
&nbs
|
