1
(перевод - Cara)
Мне снилась хладная плоть и простыни цвета свежей крови. Телефонный звонок разбил сон на осколки, проблески – мимолетный взгляд темно-синих глаз, скользящие по мне руки, его волосы, падающие мне на лицо дразнящим, душистым облаком. Я проснулась в своем собственном доме, за мили от Жан-Клода с ощущением прикосновения его тела. Нашарила трубку на столике рядом с кроватью и выдохнула:
- Алло…
- Анита, это ты?
Это был Дэниел Зееман, младший брат Ричарда. Дэниелу было двадцать четыре. Ричард когда-то был моим женихом, до тех пор, пока я не предпочла ему Жан-Клода. А когда спишь с другим, это вносит определенные коррективы в семейные планы. И я винила в этом себя, а не Ричарда. Это воспоминание было единственным, которое нас еще связывало.
Я покосилась на светящиеся в темноте часы у кровати. Десять минут четвертого утра.
- Дэниел, что стряслось?
Никто не звонит мне ночью, чтобы сообщить хорошие новости.
Он глубоко вздохнул, будто готовясь к следующему броску.
- Ричард в тюрьме.
Я села, простыни сбились почти в узел у моих колен.
- Что ты сказал?
Я вдруг совершенно проснулась, сердце колотилось, адреналин лез из ушей.
- Ричард в тюрьме, - повторил он.
Мне снова захотелось переспросить. Вместо этого я спросила:
- За что?
- Попытка изнасилования, - ответил он.
- Что?
Дэниел повторил. Во второй раз смысла в этом не прибавилось.
- Ричард у нас последний бойскаут, - сказала я, - я бы больше поверила в убийство, чем в насилие с его стороны.
- Сдается мне, это комплимент, - сказал он.
- Ты знаешь, что я имею в виду, Дэниел. Ричард никогда бы не сделал ничего такого.
- Согласен, - сказал он.
- Он в Сент-Луисе? – спросила я.
- Нет, все еще в Теннеси. Он закончил свои дела с диссертацией, и его арестовали в тот же вечер.
- Расскажи, что произошло.
- Я точно и не знаю, - сказал он.
- Что ты имеешь в виду? – спросила я.
- Они не разрешили мне увидеться с ним, - сказал Дэниел.
- Это еще почему?
- Мама ходила к нему, но они не разрешили пройти всем.
- У него есть адвокат? – спросила я.
- Он говорит, что адвокат ему не нужен, и он ни в чем не виноват.
- За решеткой полно невиновных, Дэниел. Ему обязательно нужен адвокат. Получается, что его слово против слова женщины. И если она местная, а он - нет, то у него проблемы.
- У него и так проблемы, - сказал Дэниел.
- Черт!
- Это еще не самое плохое, - сказал он.
Я сбросила одеяло и встала, сжимая трубку.
- Говори.
- В этом месяце будет голубая луна, - сказал он очень спокойно, без объяснений, но я все поняла.
Ричард – вервольф альфа. Он вожак местной стаи, и это его единственный изъян. Мы расстались после того, как я увидела, что он кое-кого ест. Это заставило меня броситься в объятия Жан-Клода. То есть я сбежала от оборотня к вампиру. Жан-Клод – мастер вампиров Сент-Луиса. Он определенно не более человек, чем Ричард. Я знаю, что особенно нечего выбирать из кровопийцы и поедающего сырое мясо, но у Жан-Клода после трапезы по крайней мере не застревали куски между клыками. Маленькое, но ощутимое различие.
Голубой луной обычно называли второе полнолуние в месяце. Луна в общем-то не становилась голубой, но такое поэтическое название пошло от старой присказки – “однажды при голубой луне”. Такое случается примерно раз в три года. Был август, и до второго полнолуния оставалось всего пять дней. У Ричарда был отличный контроль, но я еще не слышала ни об одном оборотне, кто бы смог справиться с превращением в полную луну. И не имеет значения, в какое животное вы превращаетесь, ликантроп есть ликантроп. Полнолуние властвует над ними.
- Мы должны вытащить его из тюрьмы до полнолуния, - сказал Дэниел.
- Да, - ответила я.
Ричард скрывал, кем он был. Он преподавал в школе. И если бы там узнали, что он оборотень, он потерял бы работу. Конечно, дискриминация больных незаконна, особенно, если заболевание так трудно передается, как ликантропия, но, тем не менее, она была. Никто не хотел, чтобы их детишек учил монстр. И единственный в семье Ричарда, кто знал его секрет, был Дэниел. Родители были не в курсе.
|
