Писательская карьера Артура Хейли началась на телевидении. По заказу канадской фирмы в 1956 году, уже в довольно зрелом возрасте (он родился в 1920 г.), Хейли написал пьесу «Рейс в опасность», посвященную полной драматизма и романтической приподнятости жизни летчиков. К теме современной авиации он обратился вновь несколько лет спустя в романе «Аэропорт», сделавшем имя его автора известным далеко за пределами англоязычного мира. Успех «Аэропорта», объявленного некоторыми критиками в США «книгой 1968 года», возродил интерес и к более ранним романам Хейли — «Окончательному диагнозу» и «Отелю». После «Аэропорта» с интервалом в четыре года вышли в свет «Колеса» и «Менялы», всякий раз надолго захватывая лидерство в регулярно ведущейся в американских журналах колонке бестселлеров. За это время расширилась и международная известность Хейли; так, в нашей стране на протяжении последних лет были напечатаны журнальные варианты четырех его романов. Два наиболее известных произведения Хейли — «Отель» и «Аэропорт» — публикуются теперь отдельным изданием.
     «Я думаю, нынешнего читателя интересуют в книге сюжет и факты современной жизни, — говорил писатель в одном из интервью в ходе прошлогоднего визита в СССР и продолжал: — Я стремлюсь к тому, чтобы мои работы отвечали этому читательскому интересу». Прямая связь с проблемами сегодняшнего дня действительно составляет одну из внешних черт и причин популярности его творчества. Поселившегося в середине 60-х годов в США Хейли (по рождению он англичанин) иногда сравнивают — и не всегда лестным для него образом — с крупнейшими мастерами современной американской прозы. Спору нет, в собственно художественном плане творческие возможности автора «Отеля» и «Аэропорта» уступают таланту таких ведущих писателей США, как Н. Мейлер, У. Стайрон, Дж. Апдайк, Дж. Чивер, не говоря уже о представителях старшего поколения — Р. П. Уоррене, К. Э. Портер. Но книги Хейли и не претендуют на глубину и изощренность психологического анализа, на глобальность историко-философских обобщений и поиски новых средств словесной выразительности. Их задача более скромна, но по-своему сложна и значительна — рассказать о том (слегка перефразируя подзаголовок известного у нас произведения американского публициста Стадса Теркела «Работа»), «чем люди занимаются весь день и что они об этом думают».
     С точки зрения жанровой принадлежности, почти каждая из книг Хейли тяготеет к детективной разновидности авантюрного романа, но нетрудно заметить, что расследование, или, вернее, «прояснение» преступлений как совершенных, так и еще только замышляемых, составляет отнюдь не главную цель писателя. От авторов канонических детективов, написанных подчас на высоком профессиональном уровне, Хейли отличает стремление к большей широте и многоплановости изображения, попытка сочетать занимательность с обсуждением серьезных вопросов общенационального звучания. Наиболее удавшиеся писателю романы никак нельзя отнести лишь к развлекательному чтению. При всей искусственности отдельных сюжетных положений и облегченности психологических характеристик эти книги содержат немало любопытных и полезных для нашего читателя сведений — как в отношении некоторых специальных предметов, на которые указывают уже сами названия произведений, так и в связи с открывающейся в них общей панорамой американской жизни. А кроме того, время от времени их автору удаются и прямые обращения к острым социальным проблемам, заметно раздвигающим тогда рамки увлекательного, но несколько условного повествования. В «Отеле» и «Колесах» такой проблемой является борьба с расовой дискриминацией, в «Менялах» — положение американских бедняков в обстановке экономического кризиса, в «Аэропорте» — противоречия технического прогресса и рост преступности.
     Не всегда выходя на уровень больших социальных обобщений, Хейли тем не менее способен подметить немало негативных штрихов и черточек в повседневной жизни буржуазного общества. Многое в его книгах целиком вытекает из опыта и нынешней практики журналистского репортажа, а, с другой стороны,— тесно связано с резко усилившимся в американской литературе с середины 60-х годов интересом к документально-публицистическому жанру. В этом смысле произведения Хейли в известной мере примыкают к традиции, блестящим представителем которой был Элтон Синклер, автор «Джунглей», «Столицы», «Нефти» и «Короля-угля». Конечно же, социальному содержанию романов Хейли трудно тягаться с разоблачительным пафосом Синклера и других «разгребателей грязи» начала XX века. Но определенная связь между двумя явлениями все же прослеживается — она отражена и в проблематике, интересующей Хейли, и в его художественной манере, опирающейся на беллетризацию непосредственных личных наблюдений.
     В какой-то степени романы Артура Хейли подобны еще не успевшей пожелтеть от времени газетной или журнальной подшивке: с их помощью читателю в разных концах света становятся ближе многие осязаемые черты, учреждения и общественные службы Америки последней трети XX века. Почти каждый писавший о Хейли отмечал его стремление познакомить широкую аудиторию с «механизмом» почти или полностью ей недоступных «изнутри» объектов материального мира: гостиницы и аэропорта, автомобильного завода или банка. Читательская реакция при этом сродни поведению ребенка, разбирающего по колесику дорогую игрушку, для того чтобы выяснить, «как она там устроена». И писатель откликается на возникающую потребность, подробно описывая, скажем, все отсеки и помещения огромного отеля, настоящего «городка в табакерке»,— от установленных в мрачном подвале бойлерной и мусоросжигательной печи до роскошных пентхаузов под самой крышей многоэтажного небоскреба. То же самое, только в еще больших масштабах, происходит в «Аэропорте» и «Колесах».
     Доскональность такого рода описаний напоминает порой чуть ли не технические спецификации. Читая «Аэропорт» и «Отель», можно многое узнать, например, о работе диспетчера по приему самолетов и шеф-повара ресторанной кухни, обогатиться сведениями о повадках таможенников и проникнуть за кулисы быта стюардесс и авиапилотов, составить, наконец, представление о «секретах производства» далеко не самых респектабельных членов общества: пассажира-безбилетника, профессионального «домушника» и диверсанта-любителя. Писатель обильно уснащает повествование разнообразными подробностями, цитирует или излагает собственными словами служебные инструкции, показавшиеся бы в ином контексте секретными, а поднимая ту или иную новую тему — будь то борьба с контрабандой или рассмотрение в американских судах жалоб на шум, производимый самолетами, всегда успевает сообщить и наиболее важные исторические данные. Дополнительный колорит «Аэропорту» придают нередкие авторские отступления в духе так называемых «inside stories» — «закулисных историй», излагающих «неизвестное об известном» и нацеленных на то, чтобы заинтриговать и расшевелить даже самого пресыщенного читателя.
     Искусство беллетризации, сюжетослсжения — не последнее слагаемое успеха книг Хейли у массовой аудитории. Следует признать, что писатель умеет выбирать сценические площадки для своих произведений. Международный аэропорт имени Линкольна на американском Среднем Западе — это же оживленнейший перекресток, современный Вавилон, предоставляющий широкий выбор человеческих историй. С другой стороны, в солидном отеле большого приморского города тоже порой обнажаются самые неожиданные грани жизни. Точно рассчитав композицию, умело манипулируя сюжетными нитями, сталкивая и вновь разводя своих персонажей, Хейли демонстрирует способность незаурядного рассказчика — качество, которое сам он, кстати говоря, считает определяющим в своих литературных занятиях.
     Подчеркнутая концентрация действия во времени, когда масса событий свершается в считанные дни, а то и часы,— еще одно характерное отличие динамичного повествования. Однако этот прием, которому неизменно следует в своих книгах Хейли, чреват и нежелательными последствиями — почти неминуемо он обрекает автора на психологическую скоропись и натянутость мотивировок, на более частые, чем необходимо и чем это, разумеется, бывает в действительности, ссылки на вмешательство «его величества случая». Подобное нарушение жизненной логики и правдоподобия ради вящей фабульности особенно часто встречается у Хейли в «Отеле». Так ли слеп был всю свою жизнь Уоррен Трент к злоупотреблениям, творящимся в его гостинице, и неужели ни разу в его голове не мелькнула мысль о возможности соглашения с профсоюзами? Было бы раскрыто преступление герцога и герцогини Кройдонских, если бы Питер Макдермотт, управляющий отелем, не наткнулся ненароком на черного «ягуара» с поврежденной передней решеткой и разболтанной фарой? Да и так ли уж вероятна сверхпроницательность Питера в сцене на кладбище, когда разрозненные события последних дней мгновенно складываются у него в слитную и вполне обоснованную гипотезу? Перечень аналогичных сомнений можно было бы и продолжить.
     Непредвиденная случайность играет определенную роль и в сюжете «Аэропорта»: если бы Инес Герреро не обнаружила у себя дома документ, свидетельствовавший о загадочной поездке ее мужа в Рим, и не бросилась бы в погоню, гибель самолета, возможно, не была бы предотвращена. Но вмешательство «бога из машины» явно отходит в «Аэропорте» на задний план по сравнению с другими, вполне реальными факторами и обстоятельствами; детективная схема «наложена» здесь на гораздо более богатый, чем в «Отеле», жизненный материал. Если в раннем романе возмездие, настигшее герцога и герцогиню Кройдонских, было связано с нечаянными ассоциациями и непредумышленными совпадениями, то идейно-композиционная структура «Аэропорта» держится на более прочных основаниях. Скрупулезно-ответственное, прямо-таки въедливое следование своему профессиональному долгу таможенником, агентом по обслуживанию, администраторами высших и низших чинов — вот что является главной пружиной успешной операции по обезвреживанию опасного преступника.
     Взаимовыручка, расторопность, инициативность и прежде всего деловитость — приверженностью этим принципам объединены наиболее импонирующие читателю персонажи «Аэропорта». Все тут неразрывно связано между собой, но важнее все-таки последнее — деловитость, тот самый фундамент, который образует опору для многих прочных проявлений человеческой натуры и без чего становятся пустой и вздорной утопией самые прекрасные замыслы и планы широких преобразований. При этом деловым качествам вовсе не противопоказаны отзывчивость, чуткость, гуманность — этой ложной дилемме сугубо умственного происхождения в романах Хейли просто не на что опереться. И так происходит потому, что подлинная деловитость невозможна без культуры общения; ее обуславливает не только личное обаяние и воспитанность того или иного работника, но прежде всего требования интереса дела, сама по себе «технология руководства». Несмотря на пиковые нагрузки, ничто в поведении сотрудников аэропорта не должно отразиться на качестве их работы: нервы могут отказать у молоденькой кассирши (и это будет сочтено чрезвычайным происшествием), но не у основного управленческого персонала, отвечающего за удобства и безопасность сотен и тысяч пассажиров.
     Верность деловым обязательствам, неукоснительное следование букве подписанного контракта — эти особенности американского уклада и национального характера, не раз приводившие в изумление заезжих наблюдателей, наполняются на страницах романов Хейли зримым, конкретным содержанием. Для авиационной компании, ведущей борьбу со своими конкурентами, смерти подобно нарушение графика перевозок, равно как для добросовестного служащего отеля нет худшего позора, чем отказать гостю, заблаговременно заказавшему себе номер. И все-таки бывает и то и другое, и как отмечает не склонный к лакировке действительного положения прозаик, «только наивные или очень от всего далекие люди верят в нерушимость так называемых «списков на очередь» и «списков бронирования» и в беспристрастность тех, у кого они в руках». Всевозможных злоупотреблений хватает, и в романах Хейли нередко можно встретить фигуры вороватого буфетчика, нечистого на руку посыльного или кассира. Но, как правило, коррупция разъедает общественный организм и человеческие души там, показывает Хейли, где у людей внезапно сужается поле выбора и, фигурально говоря, связываются руки, когда вдруг в силу особых обстоятельств ломается, например, в снежный буран расписание аэропорта или до отказа забиты приезжими все комнаты в городских отелях. Развязывать организационные узлы, рассасывать «пробки», растягивать «бутылочные горлышки» крайних ситуаций — в этом состоит главная обязанность и подлинное призвание любимых персонажей писателя.
     В «Отеле» и «Аэропорте» много действующих лиц, но главным героем становится тут не столько тот или иной поименованный персонаж, сколько обобщенный принцип ответственности и обязательности — ответственности каждого должностного лица за свое дело и обязательности в его выполнении. Объектом изображения в двух романах является так называемая «сфера обслуживания», сопричастность к которой ощущает на себе, без преувеличения, любой человек, вне зависимости от рода его занятий и индивидуальных склонностей. Как сделать так, чтобы эта гигантская система сложных механизмов и организационных связей функционировала бесперебойно и предоставляла своим клиентам из всех социальных слоев максимум комфорта за доступную цену,— этим заняты у Хейли гостиничные администраторы, аэродромные диспетчеры, всевозможные менеджеры, заняты по прямому долгу службы, в соответствии с объективными закономерностями разделения труда в современном высокоразвитом обществе.
     От своего читателя Хейли не утаивает проблем, соблазнов, трудностей, с которыми приходится сталкиваться его персонажам. Перевоплощаясь, например, в воздушного диспетчера Кейза Бейкерсфелда, он хладнокровно и трезво взвешивает все факторы его трудовой жизни: зарплату, высоко поднимающуюся над «уровнем бедности», но уже недостаточную по нынешним требованиям, не очень определенные виды тридцативосьмилетнего специалиста на будущее. Трагедия в воздухе, невольным совиновником которой был Кейз, приводит его на грань самоубийства, хотя стоит заметить, что этот душевный перелом недостаточно мотивирован автором «Аэропорта». Созревание чувства вины у Кейза действительно обозначено лишь пунктиром, но уже одна ссылка в тексте на его репутацию «добросовестного человека» объясняет многое — в применении как к психологии данного образа, так и к идейной концепции творчества Хейли в целом. «Добросовестность в крови» — вот та важнейшая характеристическая черта, роднящая многих примечательных персонажей «Отеля» и «Аэропорта»: подтянутого управляющего гостиницей и дурно пахнущего мусорщика, главного механика авиакомпании и скромного агента по обслуживанию. Добросовестность, смекалка, деловая хватка составляют в совокупности родовой портрет героя американской литературы (к сожалению, не очень широко в ней представленного), ведущего свою родословную от коннектикутского янки в романе Марка Твена и лишь эпизодически возникающего в XX веке в произведениях Джека Лондона, Синклера Льюиса, Джона Марквенда, Луиса Очинклосса. Послевоенные писатели США редко обращали внимание на «деловую сферу»; она казалась им низменной, вульгарной, достойной не художественного исследования, а газетного или журнального репортажа. У этих взглядов имелись веские основания, но имелась и оборотная сторона. Как следствие, очень значительный пласт американской действительности оказался вне поля зрения «серьезных» литераторов, и только в 60—70-е годы в произведениях типа документальной прозы Стадса Теркела или романов Артура Хейли изображению «работы» были снова предоставлены права литературного гражданства.
     Романы «Отель» и — в меньшей степени — «Аэропорт» можно рассматривать как книги, предоставляющие возможность ознакомиться в общем виде с анатомией делового предприятия в реальном соотношении его негативных и положительных сторон. Угроза потерять работу и остаться, по крайней мере теоретически, без средств к существованию составляет одну из наиболее отвратительных особенностей общества, лишенного социальных гарантий. С переходом отеля «Сент-Грегори» в другие руки эта потенциальная возможность может обернуться действительностью почти для каждого, но в первую очередь, как замечает Хейли, для «людей пожилых, работающих уже без особого рвения». Признаки упадка некогда блестящего заведения бросаются в глаза Кэртису О'Кифу, преуспевающему конкуренту владельца «Сент-Грегори», уже при входе в вестибюль новоорлеанского отеля: безразличие портье, небрежность в униформе посыльного, неприбранные следы ночного беспорядка. Смена персонала, необходимость влить «свежую кровь» в тронутый болезнью запустения организм, конечно, сильнодействующее средство, но оно, рассуждает О'Киф, может стать безотказным способом борьбы с разгильдяйством и нерадивостью, не требующим ни громогласных призывов, ни прекраснодушных увещеваний.
     Спор о перспективах гостиничного дела между Уорреном Трентом и О'Кифом при всем его, казалось бы, узкоспециализированном характере имеет и определенное этическое насыщение. О'Киф стоит за стандартно-рациональное ведение дел, снижающее издержки, но вместе с тем лишающее то временное прибежище, которое предоставляют человеку гостиницы, отпечатка домашнего уюта и подлинного гостеприимства. «Все, что вы делаете у себя в отелях, выглядит невероятно стерильным,— с горячностью бросает О'Кифу его собеседник.— Ваши отели — холодные, безликие, в них нет человеческого тепла». Сам Трент стоит за «гуманистический, индивидуальный подход» к каждому постояльцу, но, увы, уже не в состоянии согласовать свои широкие взгляды с прозаическими выкладками приходо-расходных книг. Среднюю, наиболее здравую линию в этом диспуте занимает пользующийся несомненными симпатиями автора молодой администратор Питер Макдермотт.
     Однофамилец олимпийского чемпиона по конькам в Инсбруке, снискавшего славу национального героя США как раз в тот год, когда создавался роман Хейли, «гостиничный» Макдермотт полон свежих мыслей и честолюбивых намерений. «Отставание «Сент-Грегори» не так уж катастрофично и еще может быть остановлено,— размышляет он, не проработав в своей должности и пары месяцев.— Прилив новых вкладов и твердость в управлении могут совершить чудеса». Однако привыкший действовать по старинке, дряхлеющий, но зорко охраняющий свои прерогативы Трент не дает никакой свободы действий находящимся под его неусыпным наблюдением подчиненным. И все-таки у Макдермотта не опускаются руки. «Пока я тут работаю, я обязан делать все, что в моих силах, для" этого заведения»,— говорит он, и это не пустая дежурная фраза и не расписка в собачьей преданности «хозяину», а прочное кредо человека, с ответственностью и достоинством относящегося к тому, что находится в его компетенции.
     Макдермотт понимает, что любое упущение автоматически влечет за собой ответную реакцию, с которой, как с непреложной экономической реальностью, вынужден считаться каждый заслуживающий своего звания бизнесмен. Испорченное блюдо в ресторане означает не только сегодняшний скандал, но и, завтрашние материальные потери; «мы никогда не узнаем, сколько людей не стали жаловаться, но больше сюда не придут»,— замечает в «Отеле» один из помощников управляющего. И тут, помимо жестких инструкций и давних традиций культурного обихода, Макдермотту помогает, быть может, полуосознанная, но тем не менее глубоко укоренившаяся на Западе и вполне четко действующая концепция своего рода «разумного эгоизма». Исправная работа каждого на своем месте в конечном и не очень отдаленном итоге оказывается поистине работой «для себя», ибо, к примеру, в положении нуждающихся в опеке и гостеприимстве путников в любой момент могут оказаться сами служащие отеля.
     Не в последнюю очередь именно здравый смысл бизнесмена подсказывает Макдермотту необходимость твердой линии в вопросе о расовой дискриминации. Эпизод, случившийся в вестибюле отеля с темнокожим доктором Николасом, показателен для атмосферы сегрегации, долгие годы процветавшей в южных штатах, а последовавшие за ним события наглядно иллюстрируют методы, применявшиеся для борьбы с расизмом сторонниками укрепления гражданских прав негров. В 60-е годы это движение захватило всю страну и явилось, пожалуй, самым важным воспитующим фактором в сознании теперешнего поколения американцев. Не все, разумеется, проходило так слаженно и гладко, как это выглядит в романе Хейли, где коалиция действующих подчас из весьма различных побуждений людей, включая доктора Ингрема из ассоциации дантистов, газетных репортеров и Макдермотта, без особого труда берет верх над закоренелым социально-психологическим предрассудком. Позднее, в написанном в начале 70-х годов романе «Колеса», Хейли освещает расовую проблему уже без особых иллюзий. Характерно, что его картина положения рабочих-негров в этом произведении полностью согласуется с выводами известного борца за расовое равноправие Джона Говарда Гриффина, который писал недавно в эпилоге своей нашумевшей книги «Черный, как я»: «Хотя на смену былому отчаянию пришли надежда и решимость, повседневная жизнь темнокожих людей осталась прежней... Их по-прежнему увольняют с работы, как только они пытаются объединиться в профсоюзы,— экономическая дискриминация процветает по всей стране». Помимо ссылки на межрасовые трения, в «Отеле» не так много прямых указаний на острые конфликты и социальные контрасты, типичные для современного американского общества. Порой писатель даже поддается искушению несколько затушевать эти различия, приводя, скажем, скромного служащего Макдермотта в роскошный особняк одного из местных миллионеров или подчеркивая долголетнюю преданность молодого негра Алоисиуса Ройса владельцу отеля «Сент-Грегори». Ho уже само подробное описание этого, используя образ Маяковского, «небоскреба в разрезе» — от зловонного подвала, служащего «рабочим местом» негра-мусорщика, до раззолоченных апартаментов, занятых титулованными ничтожествами герцогом и герцогиней Кройдонскими,— становится ярким свидетельством имущественно-классовой поляризации в Соединенных Штатах. Это фактическое неравенство подтверждает и начальник полиции Нового Орлеана, с нелегким сердцем берущийся за расследование обвинений, выдвинутых против заезжих аристократов. «Вы, надеюсь, не воображаете, что у нас тот же подход к беднякам, что и к людям богатым и влиятельным»,— говорит он Макдермотту, который, в свою очередь, вынужден не привлекать к ответу четверку «золотой молодежи», уличенную в покушении на изнасилование.
     Наглядно проявляется в «Отеле» и сатирическое начало, вообще говоря, довольно глубоко запрятанное в творческой манере Хейли. «Даже имея дело с богом, Кэртис О'Киф всегда шел прямо к цели»,— хлесткость этой ремарки и откровенно ироничный колорит сопутствующей ей сцены молебна о ниспослании успехов на деловом поприще хорошо аттестует трактовку автором своего персонажа. Не щадит Хейли и «белых либералов» с их половинчатостью и нерешительностью в подходе ко все более усложняющимся проблемам страны. «Все следовало по накатанным рельсам. Вначале взрыв негодования, призыв к общественной совести, издание соответствующей декларации. Затем мало-помалу уступки: резонный компромисс, выработанный здравомыслящими людьми... Что может быть примером более цивилизованного, более ответственного отношения к проблеме?» — так, вместе с Макдермоттом, комментирует Хейли распространенную практику проволочек и раздачи легковесных обещаний. И лишь твердость духа и приверженность демократическим принципам способны, как показывает писатель, перебороть эту дряблую, безнравственную позицию, создающую одно из главных препятствий осуществлению серьезных социальных реформ.
     Не все в «Отеле», однако, в полной мере отвечает требованиям жизненной логики и художественного вкуса. Уступкой поэтике современной волшебной сказки, привитой к американскому литературному древу еще О. Генри в его новеллах о «Багдаде-над-подземкой» и нью-йоркских гарун-аль-рашидах, является то, что связано здесь и историей Альберта Уэллса, скромного в своих запросах бывшего шахтера и одновременно обладателя многомиллионного состояния. Вмешательство «доброго дядюшки» мгновенно преображает . запутанную ситуацию, сложившуюся в предвидении неминуемого банкротства Уоррена Трента. Питеру Макдермотту вверяются в отеле все бразды правления, нерадивые работники увольняются или даже, как в случае с начальником охраны Огилви, попадают под суд, и несмотря на только что имевший место инцидент с человеческими жертвами — обрыв лифта, перед обновленным «Сент-Грегори» открывается многообещающее будущее.
     Искусственность фабульной развязки «Отеля» не вызывает сомнений, но, как опытный литератор, не оставшийся равнодушным к некоторым важным фактам общественной жизни, Хейли считает необходимым вернуться в финале романа к теме, составляющей его основной идейно-композиционный стержень. Решение о десегрегации гостиницы, которого удалось добиться Макдермотту, не удовлетворяет его постоянного оппонента Алоисиуса Ройса. «Это пока далеко не конец,— говорит Ройс в своем заключительном монологе.— Впереди еще много борьбы, как в рамках закона, так и вне этих рамок. Она не всегда будет вестись только честными средствами, но если мы, черные, будем несправедливыми, нетерпеливыми, неуступчивыми, помните — всем этим мы обязаны только вам. Всех нас ждут впереди большие испытания». Так, в полном соответствии с исторической реальностью, обрисованы в книге горизонты общественной борьбы по самому жгучему вопросу современной внутриполитической ситуации в Соединенных Штатах.
     Отголоски расовой проблемы возникают у Хейли и в «Аэропорте» — в связи с образом негра Перри Юнта, без веских на то оснований обвиненного в преступной небрежности, вызвавшей трагедию в воздухе. Но в новом романе Хейли еще больше, чем в «Отеле», межличностные и общественные отношения рассматриваются писателем в контексте иной, не менее важной темы — человек и нуждающаяся в умелом использовании техника. Мир современной авиации, встающий со страниц «Аэропорта», — это, по первому впечатлению, оживший в художественном произведении мир эффектных фотографий и коллажей, помещаемых на глянцевых обложках массовых журналов, мир красочных, зазывных объявлений и проспектов. Мужчины и женщины, его населяющие, прошли через жестокий отбор; для того чтобы занять в нем известное положение, необходимо обладать либо высокой квалификацией, либо организационными талантами, либо хотя бы незаурядной внешностью. Но попав однажды в это, по словам Хейли, «своеобразное сообщество смекалистых, неглупых людей, любящих жизнь и способных оценить друг друга», искусному пилоту или способному администратору уже нечего больше желать: все их потребности учтены заблаговременно авиационными фирмами, знающими, что от настроения их работников зависит качество обслуживания пассажиров, а стало быть, и конкурентоспособность самой компании.
     Среди появившихся в нашей печати откликов на журнальную публикацию «Аэропорта» высказывались мнения, упрекавшие его автора в идеализации и чуть ли не в рекламе американских корпораций, занятых воздушными перевозками. Этот упрек несправедлив; если «Аэропорт» что-то и «рекламирует», то в первую очередь принцип ответственного, рачительного обращения с материальными и человеческими ценностями, принцип, не знающий исключений, распространяющийся на каждую частность. Действуя в обстановке постоянного соревнования за симпатии потребителя и за его кошелек, «деловые люди» у Хейли понимают, что закон экономической целесообразности должен встать выше личных пристрастий и капризов, а в отдельных случаях — и соображений полицейского правопорядка. Отсюда возникает впечатление кажущихся сверхуслужливости и либерализма авиакомпаний по отношению к своим клиентам, включая даже... безбилетных пассажиров. Как отмечает Хейли, дополнительная «проверка билетов может занять добрых полчаса, а каждая минута пребывания самолета на земле обходится в огромную сумму». Поэтому «пусть даже безбилетник будет обнаружен, но потеря в долларах и нервах намного превысит стоимость поездки одного человека». И это лишь один из множества аналогичных примеров, когда здравый смысл, чуточку терпимости и несложный расчет сберегают компании и обществу в целом немалый экономический и эмоциональный капитал. Однако подобный «комплексный рационализм» имеет не много общего сподлинным гуманизмом, означающим бескорыстное служение освобождению человеческой личности и общественному прогрессу. Как показывает писатель, патерналистская опека американского капитализма простирается вплоть до специально разработанной авиакомпаниями программы на случай беременности стюардесс. Картина получается впечатляющая, но все ее благолепие исчезает напрочь благодаря одной детали, которую пишущий с натуры автор никак не мог бы оставить без внимания. «Ни одной компании не хотелось расставаться со своими стюардессами,— отмечает Хейли.— Их обучение стоило дорого, и квалифицированная стюардесса являлась крупным капиталовложением». Так подтверждается сделанное писателем еще в «Отеле» замечание («В финансовых кругах... преданность и верность всегда отступают перед практицизмом и выгодой»), которое спустя несколько лет станет важным элементом идейной структуры его последнего по времени романа «Менялы».
     В извлечении прибыли кровно заинтересованы не только авиакомпании, но и арендуемый ими аэропорт, состоящий, в отличие от частного отеля «Сент-Грегори», в ведении особой коллегии городского муниципалитета. В романе Хейли дана зарисовка одного из заседаний Совета уполномоченных, посвященного его взаимоотношениям со страховыми обществами. «Пассажиры должны иметь право, да и возможность — в этом, собственно, и состоит свобода — купить страховку, если они того захотят»,— провозглашает совсем в духе отцов-основателей доктрины экономического либерализма управляющий аэропортом Мел Бейкерсфелд. И тут же, верный истине, он вынужден признать, что если страховки будут продаваться заранее и где-то в другом месте, то аэропорт потеряет значительную часть своих доходов. «При упоминании о доходах Мел усмехнулся. Уполномоченные усмехнулись тоже».
     Образ Мела Бейкерсфелда — наибольшая художественная удача Хейли не только в «Аэропорте», но и, пожалуй, во всем его творчестве. Писателю на этот раз удалось в значительной мере преодолеть психологический схематизм, выведя на передний план в характере Мела его неподдельный творческий энтузиазм, устремленность к общественному служению. Мысли управляющего аэропортом намного масштабнее планов реорганизации новоорлеанского отеля. Сторонник решительных нововведений Мел Бейкерсфелд озабочен не столько сегодняшним, сколько завтрашним днем авиации. Летное поле на пять взлетно-посадочных полос, сверкающий хромом и никелем аэровокзал, где пассажиру предоставляются все мыслимые виды услуг,— все это великолепие устаревает за пять-десять лет как следствие того, что американские социологи не так давно окрестили «революцией растущих требований». Подобно десяткам и сотням своих реальных прототипов во главе с основателем Лиги борьбы за интересы потребителей Ральфом Надером, способного менеджера занимает техническая сторона лишь как средство удовлетворения все шире раздвигающих свои границы человеческих запросов. «Давая возможность людям разных национальностей перемещаться по свету — при том, что стоимость билетов непрерывно уменьшается,— авиация на сегодня является наиболее реальным средством познания мира»,— вот характерная выдержка из выступления Мела, в котором он хотел бы видеть программу своей дальнейшей деятельности.
     Но реальность буржуазного общества, как это убедительно демонстрирует Хейли в «Аэропорте», неизменно препятствует смелым социальным и техническим дерзаниям, и на пути проектов Мела возникает немало труднопреодолимых преград. Хорошо помнящие об опасности быть забаллотированными на следующих выборах, «отцы города» предпочитают серьезным улучшениям чисто показные жесты, которые указывали бы на их якобы неослабное внимание к нуждам избирателей. Несмотря на неотложную необходимость реконструкции аэропорта, обещания, данные Мелу, оказались пустым звуком.
     Непоследовательность городских властей создает во многом основания для одного из самых острых конфликтов, обрисованных в романе Хейли,— столкновения между администрацией аэропорта и жителями близлежащего поселка Медоувуд, над которым чуть ли не ежеминутно с оглушительным ревом проносятся реактивные самолеты. В подходе к этой не столько, собственно, технической или управленческой, сколько социальной проблеме раскрывается основной талант Мела Бейкерсфелда — искусство обращения с людьми, способность сплошь и рядом подчинять защиту «чести мундира» более высоким соображениям гражданского долга и простой добропорядочности. Готовность без промедления и уверток встретить лицом к лицу любую ситуацию, какой бы сложной она ни была, вступить в открытый спор, не страшась ни язвительных вопросов, ни застывших в ожидании скандала камер телевидения и карандашей репортеров,— таков нравственный портрет центрального персонажа «Аэропорта» в одном из самых напряженных эпизодов повествования. Приверженец демократических процедур, он пытается разъяснить свою точку зрения посетившей аэропорт делегации, а когда это не удается, то обращается непосредственно к собравшейся толпе. Прямая апелляция к массам оказывается вернее кулуарных диспутов с прожженными и нечистоплотными дельцами вроде адвоката Фримантла, и несмотря на суровый смысл слов управляющего, его слушатели в состоянии по достоинству оценить объективность и откровенность своего оппонента. К тому же сам Бейкерсфелд хорошо понимает, с кем он имеет дело. «Перед ним,— пишет Хейли,— были не противники, с которыми ему надлежало бороться, а простые, славные люди со своей невыдуманной 'бедой. И он был бы рад помочь им, как помогают своему ближнему».
     В течение короткого, нарочито спрессованного отрезка романного времени Мелу Бейкерсфелду приходится принять не одно ответственное решение, проявляя при этом недюжинную сообразительность, интуитивное чувство меры и такта, большое присутствие духа. Заслоненная на какой-то момент перипетиями самолетной диверсии фигура управляющего аэропортом в финале романа вновь приковывает к себе читательское внимание. Его уверенность в себе, умение подчинить ход событий своей воле выявляет сильный, мужественный тип литературного героя «джек-лондоновской складки», которому, как уже отмечалось, до сих пор почти не находилось места в послевоенной американской литературе.
     При всей своей проницательности, в одном вопросе Мел Бейкерсфелд все же ошибается — при определении причин преступности в Америке и, в частности, воздушного терроризма и саботажа. Побудительные мотивы преступлений он усматривает в «стародавних человеческих слабостях», а именно: в «любовных неудачах, алчности, банкротстве, желании совершить самоубийство». Но даже если исходить из этого неполного ряда, то банкротство трудно подвести под категорию «человеческих слабостей»; как правило, оно результат не столько неумелого ведения дел, сколько действия объективных законов капиталистической экономики. Начиная с написанных еще в 1880-х годах романов Уильяма Дина Хоуэллса «Возвышение Сайласа Лафэма» и «Превратности погони за богатством», литература США не раз обращалась к этой теме, и к длинной шеренге неудачников, а точнее — жертв конкуренции и неуемной жажды денег теперь присоединился и Д. О. Герреро из «Аэропорта», задумавший взорвать самолет и, хотя бы посмертно, обогатиться ценой десятков человеческих жизней.
     Создавая в своих романах довольно широкую картину общественных связей и функциональных отношений в современных Соединенных Штатах, Артур Хейли далек как от последовательного социального критицизма, так и от безоглядной идеализации. Он признает, что не все блюстители порядка отличаются отзывчивостью, а шоферы такси честностью, что хитрость, алчность и страсть к надувательству такие же неотъемлемые черты бытового уклада Америки, как и высокая организованность .ее системы сервиса. Романы Хейли не скрывают и того факта, что в богатейшей стране мира имеется целый класс разуверившихся и отчаявшихся, отрешившихся от несбыточных грёз людей, которые почти навсегда застряли на дне общества. В обширной статье, напечатанной осенью 1977 года, буржуазный журнал «Тайм» назвал этот слой населения США «отверженными Америки». Большая часть их — представители национальных меньшинств и недавние иммигранты, либо безработные, либо занятые преимущественно на низкооплачиваемых, малопрестижных работах. Этим социологическим наблюдениям соответствуют у Хейли хотя и периферийные, но тем не менее убедительные образы негров — мусорщиков и полицейских, латиноамериканки Инес Герреро, служащей официанткой и живущей в кишащей тараканами трущобе, или, наконец, новообращенной американки, принявшей сошедшее с эмблемы жизнерадостного «Плейбоя» имя Банни («Крольчиха») и торгующей не столько страховыми полисами, сколько своим телом.
     Что же касается ряда практических вопросов, обозначенных Хейли в «Отеле» и «Аэропорте», то некоторые из них затрагивают не только Соединенные Штаты, но и другие страны, достигшие определенного индустриального развития. К моменту выхода настоящего издания в свет в нашей стране уже началась регулярная пассажирская эксплуатация сверхзвукового ТУ-144, в Москве и других городах в преддверии Олимпиады-80 развернулось строительство новых, современных гостиниц и модернизация существующих аэродромов. Возникающие при этом проблемы вписываются у нас в совершенно иной социальный контекст, но это не означает, что с повестки дня тем самым автоматически снимаются все сложности технического, управленческого и психологического порядка.
     «Аэропорт» был опубликован ровно десять лет назад, «Отель» — и того больше. С тех пор технический прогресс и уровень сервиса в США основательно продвинулись вперед, доказательства чему можно найти хотя бы в пополненном издании книги Н. Смелякова «Деловая Америка», в путевых очерках Г. Бакланова, В. Аксенова, В. Коротича. Несмотря на этот огромный по нынешним меркам временной разрыв, познавательная, инструктивная сторона книг Хейли, думается, не устарела для сегодняшнего восприятия. Проявившаяся в 70-е годы и по-прежнему неослабевающая тяга к «производственной теме» — будь то в литературе, на сцене или на киноэкране — отразила важные потребности нашего общества. Известно то значение, которое в данной связи придается зарубежному опыту, и, наверное, даже только с этой, достаточно специфичной и поэтому как бы «обидной» для художественного произведения точки зрения романы А. Хейли еще долго будут представлять интерес для различных категорий наших читателей.

А. Мулярчик