Все происходящие в романе события – вымышлены.
Любое сходство персонажей с реально существующими людьми – случайно.
Любое созвучие фамилий с фамилиями реально существующих людей – случайно.
– Хотелось бы знать, долго нам тут еще мерзнуть? – недовольным тоном спросил своего напарника парень ростом повыше.
– Знаешь, Коля, за такие бабки можно и померзнуть, – заметил тот. – Не согласен?
Облаченные в старые рваные ватники и бесформенные шапки-ушанки, небритые парни со всклокоченными волосами изображали партизан времен Великой Отечественной войны, прячущихся от немцев в небольшом леске. Вместе с ними в заснеженном овраге находилась женщина-радистка. Точнее, это была девушка лет девятнадцати-двадцати, ровесница парней. Подобно своим соратникам, она была обряжена в поношенный ветхий бушлат, но даже в нем, в отличие от ребят, выглядела какой-то более аккуратной, ухоженной. Возможно, такое впечатление складывалось потому, что она была стройной и очень миловидной. Все трое участвовали в съемках фильма и, согласно замыслу режиссера, являлись небольшой боевой группой, случайно отбившейся от своей партизанской бригады и преследуемой сейчас превосходящими силами немцев. Точнее, они лишь считали, что принимают участие в обычных съемках, на деле же все обстояло несколько иначе...
– Валера, не мерзнешь? – обратился мужчина в пушистой меховой шапке к своему коллеге в спортивной вязаной шапочке, скрывающей изрядно облысевшую голову. Куртка на нем, как и шапочка, была спортивного стиля и опускалась чуть ниже пояса. Он с удовольствием надел бы дубленку, как его товарищ по работе, но из-за своего маленького роста носить подобного рода одежду не решался. Ему достаточно было представить, как выглядел бы подобный недомерок в дубленке: конечно, он казался бы еще более низкорослым и почти квадратным — зрелище на грани гротеска. Впрочем, куртка была довольно теплой, а еще он предусмотрительно надел комплект шерстяного нижнего белья, так что жаловаться на мороз у него причин не имелось. Поэтому он отрицательно мотнул головой:
– Нет, Вадим. Не так уж и холодно.
– Ну, смотри. – Тот хмыкнул. – Я ведь к тому спрашиваю, что во второй половине дня состоится еще один спектакль, уже в павильоне. Тоже, конечно, не Ташкент, павильон не отапливается, но там хотя бы нет ветра. Так что, подумай. Если хочешь зрелищ, не обязательно мерзнуть на улице, можешь просто дождаться следующих съемок.
– Да говорю же, не холодно мне, – повторил Валерий. – Да и время поджимает, вторых съемок я ждать не могу... А где, кстати, охраннички? – поинтересовался он. – Разве не пора ли им объявиться? И сколько помощников заказал себе клиент?
– Шестерых, – ответил Вадим. – Да вот и они, кстати. Легки на помине. – Он заметил грузовую автомашину с тентом в маскировочных разводах, показавшуюся вдали. Подобные, давно устаревшего образца, можно было частенько увидеть в фильмах про Великую Отечественную войну. – А давай, Валера, сходим, проверим, готов ли наш клиент. Заодно посмотришь на него, оценишь. Колоритнейшая, надо отметить, фигура. – Он взглянул на часы. – В самый раз его навестить.
– Пойдем, – согласился приятель и спустя минуту они уже входили в деревянную избу-новодел, отапливаемую обычной дровяной печкой и несколькими электрическими обогревателями.
– Господин Козинцев, вы готовы? – громко крикнул Вадим из то ли большого коридора, то ли средних размеров комнаты, находившейся сразу за дверью. Как называются подобные помещения в деревенских избах, он не знал. В другие помещения вели три различных двери, одна из которых немедленно приоткрылась, и оттуда выглянул седоволосый человек, облаченный в форму немецкого офицера.
– Почти. Заходите, заходите. Еще пара минут, и я буду готов окончательно.
Они вошли в комнату, и застали Козинцева примеряющим шинель.
– Вижу, вам все пришлось впору, – удовлетворенно заметил Вадим.
– О, да! – Седоволосый одобрительно кивнул. – Чувствую себя в этом, словно проносил всю жизнь. Должен признать, у вас превосходные портные. – Некоторое время он с удовольствием оглядывал свое отражение в стенном зеркале, а двое молчали, с любопытством за ним наблюдая. – Это мои помощники? – поинтересовался Козинцев, заслышав урчание двигателя.
– Да, – подтвердил Вадим, – шесть человек, как оговорено в контракте. Итак, господин Козинцев, напоминаю вам, что...
– Прошу прощения, господин режиссер, но я бы попросил называть меня «Герр Оберст», если, конечно, это вас не затруднит, – перебил его Козинцев. – Понимаете, – несколько смущенно принялся объяснять он, – хотелось бы получше вжиться в роль, поэтому...
|
